Дэвид Вейс - Возвышенное и земное

– Господин Моцарт, я читал в журнале «Литературная корреспонденция», что ваша игра на органе – нечто доселе неслыханное. Это правда?

Вольфганг пожал плечами. Он играл на органе так, как следовало играть.

– Вы могли бы сыграть Генделя? Вольфганг кивнул.

– Отлично! А потом наступит черед импровизации.

Но когда пришло время импровизировать, Вольфганг заволновался. Ему нравилась органная музыка Генделя, торжественная и величественная, но веселая, жизнерадостная ария Кристиана Баха пришлась по душе куда больше. Словно под воздействием неведомой силы, он в своей импровизации незаметно перешел от Генделя к Баху. Король отбивал такт свернутыми в трубку нотами, и никто не решался сказать ему, что он давно сбился с такта, а когда один из маленьких пажей задремал, он теми же нотами стукнул его но пудреной головке. Вольфганг и хотел бы вернуться к Генделю, но не мог сопротивляться нежной, завораживающей мелодии Баха. Сначала на лице Папы появилось изумление, а затем беспокойство; Наннерль усмехалась, очевидно, принимая все это за шутку; но больше никто – даже сама королева – не заметил разницы. И вдруг Вольфганг увидел стоявшего в дверях высокого, красивого человека, одетого по последней моде, который слушал его с таким напряженным вниманием, что Вольфганг мгновенно догадался: это, конечно, сам Иоганн Кристиан Бах. Теперь Вольфганг думал лишь о том, как бы угодить композитору, музыка которого так ему понравилась. К концу импровизации он и думать забыл о Генделе.

Король энергично закивал в знак одобрения и объявил:

– Нет, превзойти Генделя невозможно. Среди композиторов он не знает себе равного. Сомневаться могут лишь глупцы и невежды. Верно, Бах?

– Вы совершенно правы, ваше величество, – подтвердил Бах.

– Вам понравилось, как мальчик играл Генделя?

– Он прекрасный органист, ваше величество.

– Гримм прав. Импровизируя на тему Генделя, он не сделал ни единой ошибки.

Папа, возблагодаривший судьбу за то, что никто, кроме Баха, – пронеси господи! – не заметил самовольства Вольфганга, сказал:

– Мы ваши покорнейшие слуги, ваше величество.

– Ваше величество, позвольте мальчику сыграть сонату вместе со мной, – попросил Бах.

– Прямо с листа? – с сомнением спросил король.

– Я уверен, он справится. Если разрешит ваше величество.

Вольфганг не удержался.

– Я очень прошу вас, ваше величество, очень! – воскликнул он.

– Но ты слишком мал, чтобы играть с таким замечательным музыкантом.

– Я постараюсь, ваше величество.

. Бах посадил мальчика к себе на колени и сыграл несколько тактов, Вольфганг продолжил, и так, играя поочередно, они исполнили всю вещь до конца, ни разу не сбившись, не потеряв ни одной ноты: казалось, сонату исполнял один человек.

Кристиан Бах и словом не обмолвился, что Вольфганг использовал для импровизации тему его арии, а вовсе не сонату Генделя, он напомнил об этом, лишь когда отец с сыном пришли к нему в студию. Бах расценил это как комплимент себе, а не как шутку над королем и сказал Леопольду:

– Я буду рад представить ваших детей лондонским ценителям музыки.

Вольфгангу очень понравился рабочий кабинет Баха, обставленный в стиле версальских гостиных и выходивший окнами на Грин-Парк. В нем стояли клавикорды, клавесин, орган и фортепьяно; и еще, не в пример другим музыкантам, отметил Вольфганг, Бах даже дома одевался богато и изысканно.

Леопольду не слишком нравилось увлечение его сына Бахом! По никуда не денешься, этот композитор, исполнитель и учитель музыки королевы, хорошо знал музыкальный мир Лондона и пользовался здесь большой известностью.

И к тому же Бах происходил из знаменитой семьи. Кристиан Бах принадлежал к шестому по счету поколению музыкантов. Его отец, старый Иоганн Себастьян Бах, хоть и был всего лишь церковным учителем пения и к тому же лютеранином, считался прекрасным музыкантом и был отцом нескольких блестяще одаренных в музыкальном отношении сыновей. Но с ним Леопольд никогда не встречался, ибо невидимая стена разделяла лютеранскую и католическую Германию. И хотя музыка старого Себастьяна Баха, умершего четырнадцать лет назад, была написана для лютеранских богослужений и никогда не исполнялась в католическом Зальцбурге или в Вене, произведения тех его сыновей, которые пользовались наибольшей известностью, Леопольд знал. Он давал Вольфгангу играть сонаты Карла Филиппа Эммануила и вощи для органа старшего сына Вильгельма Фридемана.