Дэвид Вейс - Возвышенное и земное

– Легро, необходимо отдать ноты в переписку, – сказал Вендлинг. – Я видел симфонию – она чудесна!

– Oui, oui! – воскликнул Легро. – Господин Моцарт – просто чудо!

– С этим следует поторопиться, я скоро уезжаю из Парижа.

Легро пожал плечами и ответил:

– Я постараюсь сделать это к завтрашнему дню, Вендлинг.

На следующий день Вендлинг и Вольфганг зашли к Легро за партитурой «Концертной симфонии», и Легро сказал:

– Я совсем забыл!

– Забыли? – Вендлинг не верил своим ушам.

– Да! И к тому же затерял партитуру. Никак не могу найти.

Пока Легро объяснялся с рассерженным Вендлингом, Вольфганг, перебиравший наваленные на столе ноты, обнаружил «Концертную симфонию»– она лежала под увертюрой Пиччинни. Но он не сказал ни слова, боясь нажить себе лютого врага, а оставил ее на прежнем месте.

– Кто-то засунул куда-нибудь, – сказал Легро. И тут Вендлинг разбушевался:

– Я знаю эти подлые штучки, французские штучки! А вы, Легро, низкая душонка. И все ваши музыканты из Королевской музыкальной академии – тоже. Вы, французские композиторы, до того напуганы музыкой Моцарта, что даже боитесь ее исполнять, а если и исполняете, то не так, как она написана, иначе каждому станет ясно, до чего вы все бездарны!

– О нет, господин Вендлинг, я как раз хотел заказать ему симфонию.

– Симфонию? – Вольфганг невольно заинтересовался.

– Не позволяйте снова обвести себя вокруг пальца, – сказал Вендлинг. – Пока не заплатит, не пишите ни единой ноты.

– Я заплачу! Вот, пожалуйста! – И Легро подал Вольфгангу два луидора.

– А как насчет хоров? И «Концертной симфонии»? – не отставал Вендлинг. – Господин Моцарт слишком доверчив, но я не таков.

– Я пришлю ему деньги по почте.

– Ну нет, – уперся Вендлинг. – Если господин Моцарт не получит от вас перевода, вы скажете, что он затерялся. Он должен получить свои деньги не сходя с места.

Медленно и неохотно Легро протянул Вольфгангу еще два луидора, по одному за каждое законченное сочинение.

– Очень сожалею, что ваша «Концертная симфония» затерялась, – сказал он, – постарайтесь, чтобы новая оказалась не хуже.

Вольфганг недоумевал, почему Легро заказал ему еще одну симфонию, а сам припрятал первую, по Вендлинг объяснил:

– Обычная симфония никогда не произведет такого впечатления, как концертная: французы обожают виртуозную музыку. Но Легро не хочет с вами окончательно порывать на тот случай, а вдруг вы войдете в моду!

Заказ Новерра тоже принес одни огорчения. Балетмейстер не заплатил ему ни единого су за полную увертюру и тринадцать танцевальных номеров, и на программе стояло одно лишь имя – Новерр. Но Вольфганг не жаловался: балетмейстер обещал добыть ему заказ на оперу, как только найдется подходящее либретто.

Услышав о том, что герцог де Гинь вернулся в Париж, хотя он и не давал о себе знать, Вольфганг нанес ему визит, но герцог встретил его холодно и сказал:

– Мадемуазель больше не нуждается в уроках. Она скоро выходит замуж.

– Ваше сиятельство, а как же с теми уроками, которые я дал?

– А что, собственно, вас интересует? – Герцог был явно рассержен.

Вольфганг молчал. Просить деньги казалось ему слишком унизительным.

Он пошел к двери, и герцог сказал на прощание:

– Вам заплатит экономка.

Экономка вынесла три луидора и на его вопрос: – А плата за мой концерт? – ответила: – Это посредственная вещь, да и мадемуазель вы мало чему научили.

Вольфганг хотел швырнуть деньги ей в лицо, но он в них очень нуждался. Мама совсем расхворалась. И он поспешил домой – теперь, по крайней мере, можно заплатить лекарю или хотя бы сделать Маме кровопускание.

Мама по-прежнему отказывалась от лекаря.

– Теперь уж вы не сможете ссылаться на то, будто лекарь нам не по средствам, – сказал Вольфганг, но Мама ответила: – Я не доверяю французским лекарям, – хотя с каждым днем она чувствовала себя, несмотря на установившуюся в июне теплую погоду, все хуже. Она верила в лекарства Леопольда – до сих пор эти средства помогали им от всех болезней и на этот раз поставят ее на ноги. В последующие дни состояние ее не улучшилось, и она, наконец, согласилась на кровопускание. После этого ей полегчало. Мама смогла подняться с постели, и Рааф, регулярно их навещавший, даже повел ее гулять в Люксембургский сад. Прогулка доставила Анне Марии большое удовольствие, но очень утомила. У Вольфганга появилась надежда, что Мама сможет присутствовать на первом исполнении симфонии, написанной им для Легро.