Вадим Полуян - Юрий Звенигородский

— А что ж Елена?

— О, — вздохнула Анастасия. — Елена, не вставая с постели, так хорошо представляла страдающего от ран Витовта, что лишь спустя три дня враги узнали о его бегстве. Жертву преданности господам замучили жесточайшим образом. А Витовт с Анной стали жить-поживать. Так на свет появилась Софья!

— Благодарность и узы родства не помешали счастливому литвину захватить Смоленск, выгнать твоего отца и пленить тебя с братом? — вознегодовал Юрий.

— Они не мешают и Софье унижать меня при любой возможности, — присовокупила Анастасия. — Из-за меня и ты лишен ее благосклонности.

— Не очень-то казнюсь этим, — сказал князь, ближе привлекая к себе жену. — У меня есть наследственная вотчина — Звенигород, а еще — Галич, а еще…

Жена поцелуями закрыла ему уста:

— При первом же случае уедем в Звенигород?

— С тобою хоть на край света, — склонился Юрий к ее груди. — Никак всласть не нагляжусь на тебя!

— Не насытится око зрения, а сердце желания? — повторила Анастасия полюбившиеся его слова. И молвила: — Свет мой! Ты глядишь не только очами. Загаси свечу.

Брачная ночь продолжилась. Ее завершение наступило, когда кремлевская пушка объявила первый час дня.

Раннее теплое лето высушило дороги. Поезжай без помех хоть в седле, хоть на колесах. От Можайска до Вязьмы словом не перемолвишься, не напрягшись, — воздух полон звуками: топот, скрип, вскрики, щелк нагаек. Большое войско подняло большую пыль. Юрий старался ехать в голове рати, где дышалось полегче, да конь попал не бойкий: так и норовит повернуть домой, вперед движется только шагом, поспешать не заставишь. Князь злился сперва на вялого скакуна, потом на себя. Кой ляд сунул его в эту кутерьму? Для чего он здесь? Ни своих людей, ни малейшей власти, а уж о воинском опыте и говорить не приходится. Затеяно дело будоражником тестем. Громогласный, он явился к нему якобы дочь проведать, да, не сказав с ней двух слов, уединился с зятем в его покое и объявил: «Явились ко мне послы из Смоленска от доброхотов моих, говорят, многие хотят меня видеть на отчине и дедине моей. Сотвори, брат, Христову любовь: уговори государя Василия помочь сызнова сесть на великом княжении Смоленском». Как было зятю не согласиться? Тем же вечером побывал в златоверхом тереме, встретился с государем-братом. Ведь и приветил Василий князя Смоленского на Москве, а дочь его взял в свояченицы, чтобы приобрести союзника против Витовта. Какой же союзник, без княжества, денег и воинов? Вернуть ему все, тогда и спросить можно многое! Однако Василий разочаровал брата: «Нет!» Почему «нет»? Послы прибыли, доброхоты подняли головы. В городе спят и видят вырваться из-под руки Литвы, отдаться природному, единственному властелину. Захватчик Витовт, разгромленный Эдигеем на реке Ворскле, не в состоянии будет пальцем пошевелить. Василий ответил:

«Рано». По его сведениям, Литва, пережив поражение, пришла в чувство. Удастся ли отобрать Смоленск, на воде вилами писано. К тому же великий литвин умнеет, не зарится на Псков с Новгородом. Надобно и нам подумать, как быть.

Ох и привел в досаду зять тестя! Грузный усатый одноименец махал руками, топал ногами: «Не уговорил! Не преуспел! Не сумел! А и враг с ним, с Василием! По-прежнему обращусь к Олегу Рязанскому. Старик не откажет. Еще и пойдет со мной». При этих словах Святославич испытующе посмотрел на Дмитрича: «Ты-то пойдешь?» Оба Юрия, старый и молодой, почти вровень ростом стояли друг перед другом, один смущенный, другой решительный. «У меня войска нет», — развел руками Дмитрич. Святославич ухмыльнулся, рявкнул: «Дурень! Силу мне даст Олег. Не войско, ты сам, своей доброй поддержкой нужен! Ну, сердцем, душой. Догадываешься?» Молодой князь заметил, что надобно испросить разрешения государя-брата. «А, — махнул рукой надувшийся усач, — ладно. Иди к молодой жене. Утешайся! — И крикнул: — Натальюшка!» Новая домоправительница, не та, что была в Коломне, много моложе и свежей, порхнула из перехода, будто ждала позова, обняла богатыря, заворковала: «Сокол ты мой ясный! Пойдем в спаленку, положу на перинку, медком угощу, говорком улещу!» Московский князь изменился в лице от таких амуров и ушел восвояси.

На сон грядущий Анастасия пожелала, ласкаючись: «Вразумил бы тебя Господь, свет-совет мой, помочь чем-ничем греховоднику батюшке, как-никак поддержать Анику-воина».

Вот Юрий и скачет в пыли да в шуме. На вопрос у государя-брата о поездке в Смоленск услышал: «Езжай, твоя воля, только я — в стороне». А ведь есть подозрение, что одноименец-тесть, добиваясь сопутничества князя московского, втайне надеется: при худом обороте дел не даст осторожный Василий брата в обиду, пришлет помощь, выручит молодого Юрия, а вместе с ним старого. Это подозрение подтвердил и Олег Рязанский за кружкой браги на стоянке в деревне Заляпчиково. Остановились в одной избе. Старик, когда-то еще более могучий телом, чем нынешний Юрий Смоленский, а теперь высохший и обрюзгший, но сохранивший прежнюю мудрость и прозорливость, опорожнив кружку, пробурчал: