Кен Фоллетт - Мир без конца

Значит, догадался Мерфин, они жили в лесу, изображая из себя нимф и пастухов. Постепенно дочь выдавала подробности. Юноши время от времени забивали оленя, а иногда уходили на целый день и возвращались с якобы купленным вином и хлебом. Олдермен понял, что молодчики занимались грабежом. Лолле казалось, что так можно жить вечно и зима не наступит никогда. Но конец идиллии положил не мороз, а чума.

— Мне было так страшно, мне хотелось к Керис.

Джерри и Роли слушали разинув рот. Мальчики обожали старшую двоюродную сестру. Хотя она заявилась домой в слезах, эти приключения лишь окружили ее в их глазах волшебным ореолом.

— Я больше так не хочу! Друзья вокруг заболевают и умирают, а я ничем не могу помочь.

— Прекрасно тебя понимаю, — ответила Керис. — Я точно так же страдала, когда умирала мама.

— Ты научишь меня лечить людей? Хочу помогать им, как ты. Хочу понять про кости и про кровь, про травы и остальное, от чего людям становится лучше. Хочу уметь что-нибудь делать, когда человек заболевает.

— Конечно, научу, если хочешь. С большим удовольствием.

Мерфин обомлел. Уже несколько лет Лолла бунтовала и капризничала, поскольку считала, что мачеху уважать не обязательно. Он был рад такой перемене. Это стоило почти всех его переживаний и беспокойств. На кухню зашла монахиня.

— У маленькой Анни Джонс припадок, мы не можем понять, что с ней, — обратилась она к целительнице. — Вы не посмотрите?

— Конечно.

Лолла спросила:

— Можно, я пойду с тобой?

— Нет. Вот твой первый урок: нужно быть очень чистой. Иди и помойся. А завтра пойдешь со мной.

Когда Керис ушла, появилась Медж Ткачиха.

— Слышали новости? — угрюмо спросила она. — Филемон вернулся.

В воскресенье Дэви и Амабел повенчались в маленькой церкви в Вигли. Леди Филиппа позволила справить свадьбу в усадьбе. Жених купил сладкую смородину, Аннет напекла с ней булочки. Эля не было — из-за нехватки работников в полях сгнило много ячменя, — но Филиппа, отправляя Сэма домой, дала ему в подарок бочку сидра.

Гвенда до сих пор каждую ночь вспоминала тот день. Смотрела в темноту и видела Ральфа: во рту торчит нож, рукоять которого обхватили коричневые зубы, а меч сына пригвоздил подлеца к стене.

Когда они с Сэмом угрюмо вытащили из тела графа меч и нож и оно сползло на пол, картина получилась такая, будто два человека зарезали друг друга. Крестьянка смазала кровью их чистые клинки и оставила лежать где лежали, а на улице отвязала лошадей, чтобы животные не подохли за те несколько дней, что будут искать графа. И мать с сыном ушли.

Коронер Ширинга сначала искал разбойников, но в итоге пришел к выводу, на который и рассчитывала Гвенда. Ни на нее, ни на Сэма подозрения не пало. Сын узнал от матери неполную версию того, что произошло между ней и Ральфом: якобы граф пытался ее изнасиловать, угрожая в случае отказа прирезать. Сэм пришел в ужас от того, что стал убийцей графа, но не сомневался в своей правоте. Гвенда поняла: у него действительно нрав воина, он никогда не будет мучиться, кого-то убив.

Сама тоже не мучилась, хотя вспоминала ту сцену с отвращением. Убила Алана Фернхилла и добила Ральфа, но ничуть об этом не жалела. Мир без них стал немного лучше. Ширинг умер в мучениях, осознавая, что сердце ему проткнул собственный сын. Именно этого он и заслуживал. Ничего, говорила крестьянка себе, пройдет время, и призрак перестанет являться по ночам.

Она отбросила воспоминания и осмотрела зал усадьбы, где пировали сельчане. Поросенка съели, мужчины допивали сидр. Аарон Яблочник достал волынку. Со смертью Перкина деревня лишилась барабанщика. Интересно, может, теперь барабанщиком станет Дэви, подумала Гвенда.

Вулфрик хотел танцевать, как всегда, когда выпивал. Супруга станцевала с ним первый танец, со смехом пытаясь подстроиться под его безумные прыжки. Он схватил ее в охапку, подбросил в воздух, прижал к себе и снова поставил, но только для того, чтобы закружить по залу. У него отсутствовало чувство ритма, но бешеное воодушевление было заразительно. Когда танец кончился, Гвенда заявила, что выбилась из сил, и Вулфрик подхватил новоиспеченную невестку. А потом, разумеется, Аннет.

Он подошел к ней, едва поклонившись Амабел. Мать невесты в старом зеленом, по-девичьи коротком платье, обнажавшем изящные щиколотки, сидела на скамье. Лиф Аннет вышила желтыми и розовыми цветами. Лицо, как всегда, обрамляли выбившиеся локоны. Новообретенная родственница оделась так, словно была на двадцать лет моложе, но не знала этого. Не замечал и Вулфрик.