Алекс Ратерфорд - Великий Могол

Байрам-хан подъехал к Хумаюну.

– Повелитель, мои младшие командиры докладывают, что двадцать наших отрядов уже вошли в лагерь Сикандар-шаха, и через минуту прибудут еще больше. Мы уничтожили много врагов, пока они не успели вооружиться, и взяли в плен еще больше; остальные в панике разбежались малыми группами. Мы уже захватили три четверти лагеря. Однако враг еще сопротивляется, и в юго-западном углу их пока много. Мои люди говорят, что видели важного военачальника, возможно, самого Сикандар-шаха, скачущего в сопровождении охраны от командных шатров – там, где мы напали в первый раз, вон в том направлении.

– Отправляемся туда в погоню и постараемся схватить Сикандар-шаха, если это именно он. Но прежде всего перевяжи мне рану шарфом, – сказал Хумаюн, сняв рукавицу и протянув Байрам-хану окровавленную руку. К счастью, рана оказалась неглубокой, и кровотечение почти сразу прекратилось.

Хумаюн и Байрам-хан поскакали сквозь дождь по слегка холмистой земле в юго-восточный конец лагеря мимо упавших шатров, перевернутых котлов, мертвецов, раненых, трупов животных, валявшихся в лужах, переполненных кровью. Когда они подскакали ближе, грохот и крики сражения стали громче, включая и редкие выстрелы мушкетов, если стрелкам с обеих сторон удавалось зарядить оружие сухим порохом.

В свинцово-хмуром свете нового дня Хумаюн увидел, как отчаянно сражаются люди Сикандар-шаха. Они перевернули несколько обозных телег вокруг невысокого холма, из-за которого сыпались стрелы и пули. За баррикадами собрались несколько отрядов всадников, расположившись на площади в сто двадцать ярдов. Похоже, там скопились несколько тысяч врагов. Однако они были полностью окружены.

– Байрам-хан, прикажи нашим людям слегка отступить, но держать войска Сикандар-шаха в полном окружении. Мы дадим им шанс выжить, если они сложат оружие и скажут, где их предводитель.

Через четверть часа в неприятельских заграждениях открылся проход, и парламентер Хумаюна, молодой военачальник по имени Бахадур-хан, поскакал обратно к Хумаюну, ожидавшему его на черном коне.

– Повелитель, они хотят сдаться. Они клянутся, что Сикандар-шаха среди них нет, что он покинул командный шатер со своей охраной сразу после нашей атаки – попросту сбежал. Они винят его в том, что он бросил их ради собственного спасения. Именно поэтому они хотят сдаться. Несколько командиров желают присоединиться к нашей армии.

Облегчение и радость наполнили Хумаюна. Он победил. Он уничтожил последнее препятствие к владычеству над Индостаном. Даже невзирая на то, что он не смог пленить Сикандар-шаха, его победа была полной. Огромная армия врага разбита менее чем за два часа. Все, кто не ранен, сдались или разбежались.

Дрожащим от волнения голосом Хумаюн произнес:

– Воины мои, я благодарю вас. Мы одержали великую победу. Индостан почти что в наших руках. Но не надо тратить время попусту. Прежде всего мы позаботимся о наших раненых и похороним погибших, а потом двинемся на Дели, чтобы закрепить эту великую победу.

Под пение птиц Хумаюн проснулся в своем алом шатре посреди лагеря у великих стен из песчаника, окружавших Дели. В то утро он должен был торжественно въехать через высокие ворота, чтобы прослушать хутбу, прочитанную в его честь на пятничной службе в мечети. Он снова будет провозглашен падишахом Индостана. Дни, когда после битвы у Сиринда армия Хумаюна стремительно, насколько то позволяли муссоны, двигалась к Дели, были напряженные. Местные правители спешили предложить ему свою верность, и отряды воинов, служившие прежним претендентам на трон, торопились сдаться и поступить к нему на службу. Четыре дня тому назад Хумаюн проходил места битвы при Панипате, в которой он и его отец впервые завоевали Индостан. Даже теперь, спустя двадцать девять лет, на полях все еще белели огромные кости боевых слонов султана Ибрагима.

Накануне вечером, лежа в шатре, Хумаюн думал о параллелях и парадоксах своей жизни и сравнивал ее с жизнью отца. В первый раз он проиграл бой Шер-шаху, когда его противник неожиданно напал ночью во время муссонных дождей. Последнюю победу над Сикандар-шахом он одержал, применив такую же тактику. В обоих случаях он был ранен в правую руку. Его войска растаяли после поражения в битве с Шер-шахом так же быстро, как выросли они после победы над Сикандар-шахом и другими претендентами на трон в его последней кампании. Его братья восстали против него и угрожали его семье, а вражда между родственниками Шер-шаха превзошла даже это, и Адил-шах убил собственного племянника-младенца на глазах его матери, своей родной сестры, совершив то, на что даже Камран оказался не способен.