Франтишек Кубка - Улыбка и слезы Палечка

Папа напрасно ищет преемника смещенному Иржику, причем такого преемника, который захотел бы взять королевство с бою. Пока ни Матиаш венгерский, ни Казимир польский не проявляют желания быть ему полезными. Да и курфюрст Фридрих Бранденбургский [217] Фридрих Бранденбургский — имеется в виду Фридрих II, по прозвищу «Железный Зуб», курфюрст Бранденбурга с 1440 по 1470 г. не имеет особой охоты.

Так что, по-видимому, мой король и эту затянувшуюся, кровавую и кровожадную, грабительскую и убийственную, медлительную и беспощадную войну выиграет. Несмотря даже на то, что сыновья его, особенно Викторин, не руководят войском так, как он бы хотел.

Но он устал. И усталость его передается мне, хоть я гораздо моложе его.

Не знаю, удовлетворит ли вас это письмо, дорогой отец. Я пишу вам о многом, бесконечно для вас далеком. Рассказываю о событиях самого последнего времени, не возвращаясь к прошлому. Многое вам, конечно, известно, об очень многом вы слышали от путешественников, все время разъезжающих из вашей страны в мою и из моей в вашу. Кое о чем догадываетесь.

Но вы дали мне возможность еще раз побеседовать с вами. Представляю себе вашу прекрасную седую голову, кивнувшую при этих словах.

Выпейте чашу вина за мир в чешской земле!

Нас крутят вихри гнева, нами не заслуженного. Мы истекаем кровью, как человек, которому перерезали жилы на руках. Но наша воля к жизни сильней усталости от вечной борьбы с тлетворными силами этого изменчивого мира.

А впереди — еще другая война. Эту другую, еще более жестокую войну готовит нам Матиаш венгерский… Впрочем, я — плохой пророк.

И в звезды по-прежнему не верю, хоть здесь, при дворе своего государя, окружен этой верой со всех сторон. В этом я — последователь покойного папы Пия II.

Но единственно только в этом! А в остальном он так сбил меня с прямого жизненного пути, что я уж не вижу цели.

Давно вы не получали от меня таких невеселых писем. Не удивляйтесь. Говоря откровенно, мне хочется плакать. И я плачу по ночам. Чтоб никто не видел. Слезы Палечка невидимы. Они не капают из глаз, а текут куда-то внутрь, прямо в сердце. И переполняют его. Это сердце полно соли… А соль — горькая.

Будьте здоровы, дорогой учитель и драгоценный отец мой Микулаш!

Ваш Джанино».

Но Матиаш все-таки дал себя уговорить.

Да особенно и уговаривать не пришлось. Он сам позволил своему давнему честолюбию вовлечь себя в грех. Чешские паны тоже оповестили, что согласны считать Матиаша своим законным королем, и даже пан Зденек примирился с этой мыслью, отказавшись от надежды украсить короной свою собственную голову.

Матиаш начал войну против еретиков, столь же похвальную, как война против турок, весной 1468 года, имея действительной целью овладеть святовацлавской короной. Папа и кардиналы обрадовались… Сатанинское капище будет обращено в прах и пепел!

Иржик из Подебрад снова сел на боевого коня. Он выступил с прекрасным войском, и враги стали друг против друга лагерем на Моравском поле.

Об этом стоянии возле города Лавы [218] Лава над Дыей (Лаа ан дер Тайя) — город в Нижней Австрии. Палечек выразился в том смысле, что тесть и зять слишком хорошо друг друга знают, чтобы не долго думая вцепиться друг другу в волосы. Ловок был тесть, ловок и зять. Так что они вступили в переговоры через надежных послов. А войска занимались пока фуражировкой в широком поле и пробовали свои силы в мелких стычках. У Иржика были боевые телеги и отличная пехота. А у Матиаша — конница.

Иржик старался предотвратить войну, Матиаш жаждал ее. Поэтому переговоры их не были любезны и не приводили ни к какому решению. Весна была буйная и щедрая. Поля быстро зазеленели, колосья поднялись необычайно высокие. Близился богатый урожай. То же было и над землей, в ветвях деревьев, переживавших такое же безудержное цветенье, как луга и нивы.

Матиаш обещал очень немного за то, что требовал. Он желал, чтоб Иржик вернул все крепости и укрепленные места, отнятые им у мятежных панов, чьим защитником выступал лицемерный Корвин. За это он готов ходатайствовать перед папой, чтобы тот согласился на созыв съезда князей, который уладил бы вопрос о положении Иржика. За это Иржик, со своей стороны, должен был дать Матиашу залог в виде брненского Шпильберка, который мужественно выстоял и остался могучей Иржиковой крепостью в предполье самой главной и сильной из его земель — Чехии.

В то время как чешскую землю продолжали тревожить вторжения злодейских шаек крестоносцев, явившихся не столько воевать, сколько грабить, Иржик в прекрасном месяце мае, когда цветет виноград и любится бабочки, понес большой урон у Тшебича, где пылкий сын его Викторин позволил захватить себя врасплох Матиашу, который сделал вид, будто стал лагерем у Знойма, в то время как Иржик отвел свои главные силы к Колину и Подебрадам.