Франтишек Кубка - Улыбка и слезы Палечка

Палечек молчал, ожидая, что король будет продолжать. Но Иржик пришпорил коня. Дорога была широкая. Он поманил Яна указательным пальцем, чтоб подъехал ближе к нему. И продолжал:

— Обо мне много говорят. Толкуют наверху, среди господ каноников, пишут против меня книги, толкуют и внизу, а Рокицана даже сердится. Пожалуй, станут говорить, что я любил ножи, стрелы, собак и лисиц, или рассказывать, что я каждый день прелюбодействовал и таскался по ярмаркам, чтобы похищать молодых женщин, либо что я совращал бекинь, которые за мной ходили, когда я лежал больной подагрой и разлитием желчи? Начнут писать, что я тело Христово своим охотничьим собакам кидал, а сам божьей кровью опивался? Я ведь знаю, мою жену обвиняли в любовных отношениях с покойным королем Ладиславом, а меня — в том, что я убил его. Но это уж, слава богу, прошлое. У меня бы сердце разорвалось…

Они выехали из леса и направились к городу. Вдали, за Святовитским храмом, небо было розовое. Там только что закатилось солнце. Король остановил коня и стал молча смотреть на город, который тогда так победоносно, так легко именно с этой, вышеградской стороны, взял и привел к покорности. Ну, а теперь, когда он — король, принадлежит ли этот город ему безраздельно, как принадлежал в то время, когда он был просто Иржи из Подебрад и Кунштата?

— Скажи, Ян, любят меня?

— Одни любят, другие боятся. Не придавай этому значения. Всем мил не будешь. Хуже, если бы тебя все жалели.

— А как по-твоему, Ян: те, кто меня любит, пошли бы за меня в бой? Потому что близится бой.

— Думаю, что они этого ждут!

— Но я не хочу опять губить народ, а предпочитаю искать путей к соглашению.

— Вот чего те, кто тебя любит, не хотят понять.

— Даже Рокицана не понимает…

— Там, где подает советы Жидек, Рокицана не может чувствовать себя спокойным!

— Не нападай на Жидека, брат Ян. Никому он не нужен, кривоносый папист из чашницкого гнезда, доктор венский, краковский, пражский и болонский. Над ним смеются магистры, горожане, кремлевская челядь. Я бы ему Библии не одолжил. Он хочет есть вместе со мной да я его не зову… Вот настоящий мой шут. А ты не шут вовсе. Не говори мне о Жидеке, когда я думаю о папе.

— С которым будет бой?

— Да, Ян, с которым близится бой…

— Значит, тебе не помогли ни венгерские епископы, ни присяги твои?

— Нет, Ян, не помогло ни то, ни другое.

— И доктор Майер ничего разумного не присоветовал?

— Ничего, Ян!

— А что же маленький, миленький императорчик Фридрих? Глаза опущены, бородка клинышком, длинные волосы за плечами аккуратно расчесаны, речи сладкие… Тоже ничем не помог, хоть ты ему помогал столько раз?

— Ничем, Ян!

— А Альбрехты и Вильгельмы, с чьей кровью ты смешал кровь своих деток. Они помогают? Боятся — ясно как божий день. Но помогают?

— Нет, Ян!

— А пан Зденек из Штернберка?

— Перестань, Ян!

— Поздравляю, государь. Ты победишь, только когда будешь совсем один!

— Я хочу кое-что тебе сказать, брат Ян. Помнишь страстную пятницу в этом году? Папа тогда опять анафему провозгласил. Проклял виклифовцев [159] Виклифовцы — последователи английского религиозного реформатора Джона Уиклифа (1320–1384), учение которого оказало влияние на формирование идеологии гусизма; виклифизм был объявлен ересью на Констанцском соборе, и это решение католики использовали и в своей борьбе с гуситами. , притом всех без разбора, будь они епископы или короли с королевами… Под королем и королевой он подразумевал меня и пани Йоганку.

— И что-нибудь стряслось с тобой? — улыбнулся Ян.

— Ничего, Ян!

— Будь спокоен, государь. Это римский обычай — анафемствовать в великую пятницу. В день, когда умер спаситель, чтоб искупить грехи мира, папа проклинает. Но это не должно тебя огорчать. Хоть магистр Жидек и твердит, что власть над страной имеет король королей — святой отец.

— Я посылаю в Рим посольство, Ян!

— Я слышал об этом, брат-король.

— Туда поедет мой и папы друг — пан из Рабштейна. В состав войдет Костка [160] Зденек Костка из Поступиц (1438–1468) — гетман Хрудимского края, затем пражский бургграф, феодал-чашник, преданный сторонник Иржи Подебрада. . И пражские магистры — Вацлав Коранда, Врбенский. Потом — рыцарь Марини…

Король замолчал, ожидая, что скажет Палечек.

Но Ян не отозвался. Кони начали проявлять нетерпение. Они стояли на морозе, дрожа всем телом. Королевский конь грыз удила и сердито вскидывал голову. Но король не обращал на него внимания и не замечал, что на город и поле спустилась ночь. Над Вышеградом запылала большая звезда, вокруг нее замерцали другие, поменьше. Король понимал в звездах. Он засмотрелся на них и вспомнил Гершика, который так настойчиво советует отправить послов в Рим именно теперь, в эти дни, при данном сочетании созвездий.