Яныбай Хамматов - Золото собирается крупицами

– Бегает с мальчишками? – удивился Хаким. – Ну и что же? А ты хочешь, чтобы он, как девчонка, рос у твоей юбки? Да ведь тогда из него джигита не получится!

– Я так беспокоюсь… – Мугуйя говорила медленно, с трудом. – Ты же знаешь, что на всех моих детях лежит несчастье… Наш второй сын умер, и Фарзана тоже… Кроме Аптрахима, у меня никого не осталось…

– Ладно, поговорю с ним, – сказал Хаким, смягчившись от слабого, жалобного голоса жены. – Пока не родишь, будет сидеть у твоей юбки, так и быть!

Однако и после разговора с отцом мальчик убегал из дому, и Мугуйя без конца спрашивала Гамилю:

– Выйди погляди, не идет ли Аптрахим?.. Уже темнеет… Может быть, он сидит во дворе?.. Сходи еще разок, ведь это не трудно…

На девочке лежали теперь почти все заботы по хозяйству. Как у всех женщин в стойбище, день ее начинался рано, и Гамиля с завистью смотрела на Аптрахима, который еще спал, когда она вставала, Достав из мешка сваренный в большом котле и просушенный на солнце овес, Гамиля долго толкла его в ступе, пока зерна не отделялись от шелухи, потом провеивала их в неглубоком деревянном корыте и снова толкла в ступе. Лишь когда сухие, жесткие, как камень, зернышки овса размельчались в крупу, девочка засыпала готовую крупу в котел и варила похлебку, а из шелухи приготовляла квас. Если у нее оставалось время, Гамиля делала из оставшейся крупы муку. Сидя на корточках, она старательно, двумя руками вращала жернова, лицо ее блестело от пота, а руки и спина болели не переставая. Иногда она освобождала одну руку и, взяв новую горсть зерен, ссыпала их в отверстие жернова. Если Аптрахим сидел дома, он еще в середине дня начинал канючить:

– Дай хлеба, я хочу есть! Ну, скоро ты при готовишь еду?

– Подождешь! – раздраженно отвечала Гамиля, приглаживая рукой растрепавшиеся волосы. – А не хочешь ждать, так помоги мне! Все равно без дела болтаешься… Мне надо успеть сделать все к приходу отца, понял?

Аптрахим умолкал, но через полчаса снова начинал ныть и наконец, не выдержав, шел к реке, чтобы наловить себе рыбы, или в лес, – собирать щавель и кислянку. Иногда он вместе с другими ребятишками толкался возле байской юрты, надеясь, что ему перепадет какая-нибудь работа, за которую дадут хлеба или курута. Байские жены искоса поглядывали на стоящих у изгороди бедняцких детей и по очереди пили кумыс из чашки, а дети не спускали с них глаз, переговариваясь шепотом обо всем, что видели.

– Слушай, – толкал Аптрахима в бок кто-нибудь из мальчиков. – У них и юрта не такая, как у нас…

– А какая же? – с интересом и некоторым недоверием спрашивал Аптрахим.

– Мне мать рассказывала, она к ним на днях прибирать ходила, – возбужденно продолжал мальчик. – В передней половине старые жены с детьми живут, а в горнице – сам бай с одной женой, самой молодой!

– А какая из них самая молодая? – вмешивался в разговор третий мальчик.

– Не знаю, наверно, вон та…

– Нет, я знаю какая, я знаю! Вон слева сидит!

– Может, у них и чувал с дымоходом? – спрашивал Аптрахим.

– Нет, что ты! Чувал у них, как и полагается на джайляу, без дымохода… Разве ты не знаешь, что дым в юрте очищает женщину от грехов? Если бы еще у него жен не было, а у него вон сколько! Как же бай тогда с ними справится, если дыма в юрте не будет? Ведь когда женщина дыма не нюхает, к ней шайтан пристает!

– Откуда ты знаешь?

– Мне отец сказал!

Вот и сегодня Аптрахим пришел к байской юрте, устав смотреть на то, как мелет овсяную крупу сестра Все было, как обычно, – жены бая сидели на паласе, а младшая невестка Хажисултана прислуживала им. Аптрахим прижался к изгороди.

– Вроде сегодня баба должен приехать, ты не слыхала? – спросила у Хуппинисы невестка. – Если приедет, хорошо бы сделать Хамзе обрезание…

– Что ты? Хамза еще маленький, – удивилась Шахарбану.

– Ну и что же, что маленький? Маленькие легче переносят! Ты что, думаешь, что я своего сына хочу неверным воспитать, без обрезания? Да и потом, говорят, у Сабир-бабы рука легкая, из ста только один умирает…

Услышав слово баба, мальчики, стоявшие у изгороди, попятились и, отойдя потихоньку, чтобы не потерять достоинство, припустили к своим юртам. Аптрахим не замедлил последовать их примеру.

Тем временем байские жены, съев принесенное невесткой мясо, перешли под дерево, в тень, так как солнце стало сильно припекать, и замолчали, жуя кислую серу из лиственничной смолы. Хуппиниса подозвала к себе невестку:

– Ты самовар поставила?