Александр Лавров - Варяги и Русь

Вдруг Вадим услышал совсем близко-близко от себя шорох. Кто-то остановился рядом с ним, и Вадим почувствовал, как чья-то рука коснулась его плеча.

— Кто бы то ни был, приказываю тебе встать, — услышал он над собой голос Велемира, — покажи лицо свое и дай увидеть того, кто осмелился нарушить волю Перуна и попрать дерзкой ногой священную рощу…

— Велемир, прости! — воскликнул юноша, приподнимаясь с земли.

Перед ним стоял высокий седой старец. На груди его, скрытой под-белыми, как зимний снег, одеждами, покоилась длинная седая борода. Лицо его, покрытое множеством морщин, было нахмурено. Глаза грозно смотрели из-под густых, нависших седых бровей.

Стар, очень стар был Велемир, верховный жрец Перуна — грозного божества приильменских славян! Сколько весен он встретил, сколько зим пережил! Старики приильменских родов совсем детьми еще были, а Велемир служил уже Перуну-громовержцу.

Когда он был молод и был ли он когда-либо молод — никто не знал. Ильменским славянам казалось даже, что он и появился на свет Божий седым и старым.

Про него ходили в родах чудные рассказы. Говорили, что Перун все делает по слову его, ни в чем не ослушивается грозный бог своего любимого служителя. Захочет Велемир, и нашлет Перун на роды славянские бедствия тяжелые: голод, смерть лютую, и ничто от них, кроме просьб Велемира, народ не избавит. Оттого и боятся, и уважают верховного жреца Перуна все роды славянские…

Теперь этот грозный старец гневно стоял перед перепуганным старейшинским сыном, не смевшим поднять глаз.

Несколько мгновений старец, казалось, не узнавал юноши.

— Вадим, сын старейшины, уважаемого всеми ильменскими родами Володислава! — воскликнул он, — так это ты осмелился, дерзкий, вступить в это священное место?

— Выслушай, отец, умоляю тебя, — убитым голосом произнес Вадим, — я скажу тебе всю правду…

— Нечего мне слушать… Сейчас я созову всех верных Перуну, и мы поступим с тобой, как приказывает закон… Ты осмелился нарушить завет, и грех твой падает на твою голову.

Старик поднес было руки ко рту, но Вадим схватил его за край одежды и проговорил умоляющим голосом.

— Не зови, отец, дай мне сказать тебе правду, при других я не скажу… Помедли… ты всегда успеешь осудить меня!..

— Ну говори, — согласился, наконец, Велемир, — горе тебе, если ты солжешь… Перун покарает и тебя, и весь род твой. Говори скорей, пока не пришли сюда служители Перуна.

— Я с варягом Избором переплывал озеро, — начал торопливый рассказ Вадим, — ты знаешь, отец, какая разразилась буря, мы выбивались из сил, борясь с волнами… Вдруг огромный вал опрокинул наш челн и затем выбросил нас на песчаную отмель у этого берега.

— Если это было так, то вы и должны были оставаться на ней, а не забираться сюда, где скрыты сокровенные тайны божества…

— Я так и поступил, отец…

— Однако ты здесь… Где же этот дерзкий варяг?

— Выслушай дальше… Собравшись с силами, я хотел сделать так, как говоришь ты, хотел даже устроить плот, чтобы перебраться на нем по Ильменю в другое место, но этот Избор… знаешь ли, он отказался от Перуна, он не верит более в его силу, в его могущество и долго мне говорил о каком-то другом неведомом Боге…

— Отступник!.. Смерть его ждет за это преступление, — с гневом воскликнул Велемир, — где он; где? Горе тебе, если ты его осмелишься укрыть.

— Он уже наказан за свое отступничество… В тот миг, когда он произносил хулы на великого Перуна, вдруг явился из чащи страшный перынский волхв, о котором ты столько раз нам рассказывал…

— Волхв, ты говоришь? — с видимым недоверием произнес жрец, — ты сам его видел?

— Да, отец, сам… страшен он на вид… Ростом он не меньше молодой сосны… все тело его обросло густыми волосами, вместо глаз у него раскаленные угли, и из уст вились змеи… Он с воплем кинулся на нас…

— И что же? — спросил Велемир.

— Он схватил на моих глазах отступника Избора и разорвал его на несколько частей… Я в страхе бежал сюда, пока не упал на этом месте. Теперь тебе известно все, суди меня.

Вадим замолчал, с тревогой глядя на жреца, тот стоял, с видимым смущением ударяя о землю своим жезлом…

— Волхв, волхв, — повторял он, — кто же это может быть?

И затем спохватившись, что сказал слишком многое, он взглянул на Вадима и произнес:

— Если правда все, что ты говоришь, Перун помилует тебя… Если тебе удалось избегнуть страшного волхва, ты достоин жизни… Но горе тебе, если это не подтвердится… Где ты видел перынского волхва?