Эдвард Радзинский - Сократ (сборник)

– Отойди, пожалуйста, ты заслоняешь мне солнце, – ответил старик

– Но это сказал не ты. Тот, кто произнес это, звался Диогеном, – усмехнулся Нерон.

– Так было, брат, – ответил старик

– Меня следует называть Великий цезарь, – сказал Нерон, легонько ударив его бичом. – А как зовут тебя?..

– Диоген, – ответил старик.

– Перестань паясничать! Как зовут тебя?! – закричал Нерон, избивая старика бичом.

– Я боюсь, ты убьешь его, Цезарь. И все оттого, что плохо освоил мои уроки. Ты забыл, что было много Диогенов. Тот, который первым поселился в этой бочке, видимо, именовался Диоген Си-нопский. Во всяком случае, я вижу буквы на бочке. Те, кто наносил позолоту на бочку, пощадили эту старую надпись: «Превыше всего – ни в чем и ни в ком не нуждаться». Я когда-то рассказывал тебе, – продолжал Сенека спокойным, ровным голосом учителя, – у Диогена Синопского не было ничего, кроме плаща, палки и мешочка для хлеба…

– Ты сказал! – улыбнулся старик. – Но сначала он имел еще и кружку, брат. Пока однажды не увидел мальчика, который черпал ладонью воду из родника. И Диоген воскликнул: «Сколько лет я носил с собой эту лишнюю тяжесть!» Вот тогда-то он и выбросил свою кружку…

– Ну а потом был Диоген Аполлонийский, выходец с Крита, Диоген Вавилонский, Диоген с Родоса… Так что и он вполне может зваться этим же именем, – закончил Сенека.

– Какой же ты по счету Диоген, старик? Какое у тебя прозвище? – усмехнулся Нерон.

– Я с радостью тебе отвечу, брат. Ударом бича Нерон прервал старика.

– Великий цезарь… – поправился старик, застонав от боли. – Все Диогены подновляли эту надпись на бочке. Я «Диоген первый, отказавшийся сделать это». Потому что нуждаюсь во всем. И еще меня называют «Диоген, никогда не покидавший своей бочки».

– И почему тебя тянет в это уютное гнездышко?

– Я не могу передвигаться, брат.

И снова последовал удар бича, и снова старик поправился:

– Великий цезарь. У меня перебиты суставы, я могу только ползать.

– Почему ты упорно зовешь меня братом?

– Потому что все люди – братья. Оттого они все нуждаются друг в друге…

– Так вот: я, твой брат, Великий цезарь, открою тебе, как ты будешь именоваться отныне «Диоген последний». Потому что в этой бочке никого и никогда больше не будет.

– Так не может быть… – улыбнулся старик

– Ее сожгут сегодня на рассвете… Ну а пока, Диоген последний… пока ты еще в бочке… смотри в оба! Сейчас ты увидишь великую комедию… Твой брат цезарь примет в ней участие и твой брат Сенека тоже. Согласись, не каждый день увидишь подобных актеров. Ну как, учитель, ты согласен на такого судью? – обратился Нерон к Сенеке.

– Как повелит цезарь.

– Тогда начинай. Читай свои письма… Ты прости, я осмелился убрать из них кое-какие длинноты. Ты пишешь красиво, но старомодно. А мы живем в торопливый век… Но, конечно, ты волен все восстановить в своем чтении. Ведь это ты играешь Сенеку!

Сенека задумался. А потом медленно раскрыл свиток и бесстрастно, будто читая чужое, начал:

– «Ты спрашиваешь, Луцилий, как я сделался воспитателем цезаря? Начну по порядку. Цезарь Нерон родился в Акции в восемнадцатый день до январских календ…»

С диким воплем Нерон упал на арену к ногам Венеры. Голова его торчала между ног Венеры. Сенека в изумлении следил за ним.

– Чего уставился? – засмеялся Нерон. – Это моя роль! Я рождаюсь! Девять месяцев в утробе матери я жил ее похотливыми гнусными мыслями. И вот – воля! Я есть!

Сенека бесстрастно продолжал:

– «Когда Нерон родился, его отец, прославившийся гнуснейшими злодеяниями, воскликнул: „От меня с Агриппиной ничего не может родиться, кроме злополучия!..“»

Нерон усмехнулся.

– «Отец Нерона скончался от водянки, оставив малолетнего сына и жену Агриппину. Агриппина, которая была в ту пору в возрасте цветущей женщины, позволяла старому цезарю Клавдию пользоваться ее ласками», – читал Сенека.

…Как видение, мелькнуло перед ним прекрасное женское лицо – и рядом одутловатое бабье лицо старика…

– «Когда же она сумела вступить в права законной супруги, то заставила старого цезаря усыновить Нерона и объявить его своим наследником. На одиннадцатом году жизни Нерона мне предложили стать его воспитателем. И я согласился».

…Тихий кроткий мальчик целует руку Сенеки…

– Ты много написал о моем роде, – усмехнулся Нерон. – За одну десятую Тигеллин сажает на кол. Зачем же ты сделался моим воспитателем, если от отца с матерью ничего не могло родиться, кроме злополучия?