Мулк Ананд - Два листка и почка

«Пусть только дадут носиться, как в угаре, лихо сбоченившись в седле, верхом на резвом коне, скакать, размахивая бамбуковой клюшкой, за белым деревянным мячом, пусть только дадут сразиться в поло — и тогда лети к черту все остальное», — примерно так думал Рэджи, вихрем пролетев мимо белой лошади Мэкра.

Первый тайм прошел блистательно. Лошадь под Рэджи была еще свежей, и сам он кипел неуемным восторгом. К тому же ему удалось забить гол.

Все сложилось как нельзя лучше, куда удачнее обычного, когда он чувствовал себя разбитым еще перед началом игры. Дело в том, что он всегда плохо спал накануне, заранее волнуясь перед игрой, чувствовал себя утомленным после дневной работы, нервничал, пока медленно тянулись часы ожидания, — приходилось обходиться без дневного отдыха, а потом вся эта возня с одеванием и другими приготовлениями; сегодня же он был в отличном настроении.

Жизнь пошла как-то веселее с тех пор, как он высказал в глаза де ля Хавру свое мнение; напряженная атмосфера ссоры словно разбудила в нем какие-то дремавшие запасы энергии.

Сейчас ему предстоит сквитать три гола, которые им забила команда старого Мэкра.

Вот Хитчкок, изловчившись, перехватил мяч. Рэджи так сильно затянул поводья, что морда его лошади покрылась пеной.

Три пропущенных гола Рэджи переживал как личный позор. В сущности, он единственный стоящий игрок в их команде. Этот сморщенный ублюдок Крофт-Кук не умел даже сидеть верхом, не то что ударить по мячу. Толстяк Туити слишком грузен для своей лошади. Единственной опорой Рэджи Ханта был Афзал, стоявший в защите, но ведь нельзя же допускать, чтобы гол забивал лакей, к тому же туземец! От этого мог пострадать престиж белого человека, так что было в сущности правильно ставить слугу позади, защитником.

Зато у противников Хитчкок и Мэкра хорошо сыгрались, и хотя этот Ральф и косил и не очень-то видел ворота, он все же всегда ухитрялся перегородить дорогу и не давал пробиться к своим воротам.

Если бы только удалось провести мяч мимо Мэкра…

Теперь Хитчкок остался позади и мяч лежал перед Рэджи, ярдах в пятидесяти: «А ну-ка, Рэджи, поднажми теперь, валяй во всю, — поощрял он себя, — подскачи-ка прямо к воротам, вплотную. Вперед, Тайпу, наддай, Тайпу, жми, пока не кончился тайм. Вперед!»

Но Тайпу захрипела, потом заржала, точно жалуясь на усталость, и сбавила ходу.

— Ну, ну, — подгонял ее Рэджи, пришпоривая кобылу изо всей силы. Она снова бросилась вперед. Всадник, привстав на стременах, нагнулся, вытянувшись всем корпусом над шеей лошади. Лицо его напряглось от усилий, кровь бурлила во всем теле, он ощущал себя безгранично сильным, переживая какой-то восторг, а в голове смутно промелькнули мечты о рыцарской славе, осенившей его своим золотым сиянием.

Но Тайпу скоро выдохлась. Ни боль от впившихся ей в бока каблуков, ни страх перед новыми ударами не могли заставить ее скакать с прежней резвостью, и она сбавила ход как раз в момент, когда Хитчкок, вымахнув откуда-то, словно тень пронесся перед носом Рэджи и умчался прочь на своей лошади, выхватив у него мяч.

— О черт! — выругался Рэджи и с досады снова со злостью вонзил каблуки в бока Тайпу и передернул ей мундштук во рту. Кобыла, набравшись храбрости, вместо того чтобы повиноваться, описала полукруг, а потом вовсе отказалась идти вперед. Самая дикая, необъезженная лошадь не могла бы так напугать Рэджи, как неожиданное ослушание всегда покорной Тайпу.

— А ну вперед, дура, — процедил он сквозь зубы, и лошадь, словно почувствовав непреклонную решимость седока, подчинилась.

Рэджи обливался потом, а внутри у него все клокотало от негодования, в нем вскипела волна слепой злобы, которой наконец удалось выплеснуться наружу, как порыв бури вырывается на простор из ущелья, долго сдерживаемый в его скалистых теснинах. В эту минуту Рэджи ничего не сознавал и скакал как одержимый, не разбирая дороги. Тут он заметил мяч в сотне ярдов перед собой и направил лошадь к нему. Но Ральф был уже возле мяча.

— Афзал, Афзал, — в отчаянье закричал Рэджи, — к мячу, скачи же, будь ты проклят!

Но прежде чем Афзал успел прискакать на помощь, Ральф подхватил мяч своей клюшкой и под носом у Крофт-Кука забил еще один гол команде Рэджи.

— О боже, — простонал Рэджи, совершенно сраженный таким исходом, — четыре к одному, и все по вине этого плешивого черта, — добавил он, с ненавистью глядя на Крофт-Кука.

Злоба и негодование душили его, он натянул повод, не зная, как успокоиться. Доносившиеся до него аплодисменты зрителей еще более увеличивали его ярость, и он взглянул в ту сторону, где на краю поля был натянут тент; под ним разместились миссис Мэкра, миссис Крофт-Кук и жена полицейского чиновника Смита.