Вячеслав Шишков - Емельян Пугачев (Книга 1)

Пришел на огонек молодой казак Сидор Кожевников, поздоровался со стариками, отвел хозяина к печке, зашептал:

– По важному делу к тебе, Василий Якимыч.

– Да ты не таись. Почиталин – свой человек.

Сидор взглянул в открытое, большеусое со впалыми щеками лицо Почиталина и, присев на лавку, обратился к хозяину:

– Государь требует, Василий Якимыч, как можно постараться о хорунках.

Не поможешь ли, Василий Якимыч? Мы искали, да…

И не успел он досказать, как явился краснощекий Тимоха Мясников и стал тоже говорить о знаменах.

– Да еще государь наказывал голи разных цветов купить, да шелку, да галуна. А денег не дал. А у меня за душой хоть бы грош.

– Денег я собрал, – ответил хозяин и полез в сундук. – Я десять рублев собрал, кто два, кто рубль пожертвовал. Хватит, поди, – он вытащил из сундука матерчатый сверток.

– Ну-ка, держи, Тимофей, давай размотаем.

Два огромных войсковых знамени, старых и потрепанных, сероватого и синего цвета протянулись от стены к стене.

– Да откуда ты это, Василий Якимыч?! – воскликнули трое гостей и восторженно заулыбались. – Ведь это наши, войсковые…

– Они, они, – ответил хозяин, лысина его блестела, борода шевелилась от самодовольной улыбки. – Как есть они. Государыней жалованные войску.

Это мне один детина притащил. Как убивали генерала Траубенберга, казак Дроздов спроворил из войсковой избы стянуть.

– Государыня – войску, а войско государю их пожалует! – и здоровяк Тимоха Мясников захохотал.

– Ну, а батюшка-т не собирается в городок прибыть? – спросил Почиталин.

– Нет, – ответил Мясников. – Я об этом толковал государю, он сказал:

«А пошто я к ним воровски поеду? Пущай-ка лучше войско пришлет ко мне выборных своих, старичков либо середовичей, тогда, говорит, я усоветуюсь с ними о дальнейшем». Да еще говорит: «Всенепременно письменного человека добудьте мне, чтоб с бумагой явился, с чернилами». Вот что молвил батюшка.

Казаки помолчали, подумали. Ни Плотников, ни Почиталин, разумеется, не знали, что «батюшка» не царь, а такой же простой казак, как и они.

– Слышь-ка, Яков Митрич, – обратился хозяин к Почиталину, – чего нам долго грамотея-то искать? Посылай-ка к государю Ивана своего… Чего лучше.

Глаза Почиталина горделиво заблестели, он подергал длинный серый ус, сказал смиренно:

– Да, поди, молод для этаких делов мой Иванушка-т… Правда, голова-то золотая у него и книжки многие с отрочества читывал, а чего он в государевом деле смыслит?

– Брось, брось! – посыпались на него подзадоривающие восклицания. – Царь не станет с него строго взыскивать. Парень натореет живо, а в почете-то будет в каком… Ого!

Морщинистые щеки Почиталина-отца вспыхнули. Потупив глаза в пол, проговорил:

– Что ж, ежели ваш совет да его усердье будет, благословлю сынка, благословлю.

В этот миг раздался резкий стук в закрытое ставнями окно. Хозяин крикнул:

– Васютка знак подает… Лезь, приятели, в подвал, хоронись! Знамена хватай с собой! – и погасил огонь.

Закрыв за ними люк, перекрестился и, нервно вздрагивая, вышел на улицу. Поздний вечер был. Медленно, вдоль улицы, направляясь к его дому, шел патруль. Солдаты громко разговаривали, смеялись, их объемистые короткие трубки попыхивали сквозь сутемень огоньками и дымили.

– Есть в доме кто чужой? – спросил Плотникова старший.

– Никого нетути… Свои только.

– Не ждешь ли царя, старик? – крикнул седой капрал с косичкой и захохотал.

– Окстись, служивый, – продрожал голосом перепуганный Плотников. – Отродясь не слыхивал. Какой такой царь? Откудов он?

– Тебе о том лучше знать, – на ходу сказал капрал. – Кое-кто у нас на примете имеется из ваших. – И патруль, удаляясь, растаял во тьме.

Плотников проводил их ненавистным взором, постоял, подумал, поблагодарил притаившегося у ворот внучка своего Васютку, что караулит хорошо, и хотел уже домой идти, как вдруг показался из-за угла пьяный старшина Мартемьян Бородин. Этот богач, из-за плутней которого разгорелось кровавое дело яицких казаков, распоряжением Петербурга снова был восстановлен в своих правах. За самостоятельный характер Плотникова, за смелые его речи на войсковых кругах Бородин считал старого казака личным своим врагом.

– Стой, казак! – заорал он, когда Плотников повернулся было к калитке. – Руки по швам! Пред кем стоишь?

Плотников вытянулся.

– У тебя, старый черт, сборища бывают!.. Царя, сукины дети, ждете!..

Я вам покажу царя!.. – Бородин развернулся и ударил старика в ухо.