Вера Панова - Сказание об Ольге (сборник)

Вот только царевны ихние нам не приглянулись. Те малы, те стары, та хромая, та косая. Уж нам их показывали-показывали – ни одной мы не облюбовали для нашего сына.

Святославу же она сказала:

– Вот так-то, сынок, отозвались греки на наше сватовство.

– Да ладно, – сказал Святослав и обругал греков.

– Оно верно, такие они и есть, – согласилась Ольга, – но все же пора нам в люди выходить, чтоб обращались с нами хотя бы как с саракинами. Ругай не ругай, а приходится признать – обиход не в пример царственней нашего, на престолах восседают, подобных Божьему, и тебе гораздо бы приличней молиться, как ихние государи молятся, при свечах и лампадах в том же храме Илии, чем резать баранов на Перуновом холме. Я себя, по правде скажу, куда выше ставлю с тех пор, как в купель окунулась и голубь надо мной пролетел.

– Э, невидаль! – отвечал Святослав и обругал голубя.

– Божественный закон, как ни кинь, нужен, – сказала Ольга.

– Дед Рюрик оставил нам закон, – сказал Святослав. – Один на один нападай. Против двоих – защищайся. Троим – не уступай. Только от четверых можешь бежать. Славный был закон у деда Рюрика.

И не смогла уговорить. Потому что за ним, юным дубком, стояли мощные дубы – Свенельд и другие, помнившие громкую удачу Олега, а древний Гуда твердил им закон Рюрика, и они держались старых богов, ожидая от них и впредь, с новым удалым князем, побед и добыч.

А тут в скором времени – по пятам плыли, что ли, – греческие послы.

– Император, – говорят, – повелел сказать тебе, княгиня: за прием мой ты обещала, воротившись в Русь, прислать рабов, и мехов, и воску, и воинов мне в помощь.

Она все вспомнила – затряслась от гнева.

– Скажите вашему императору, – отвечала, – когда ты у меня на Почайне столько простоишь, сколько я у тебя простояла в гавани, – тогда получишь, что я обещала!

И прогнала послов, и женила Святослава на киевской боярышне. А Малушу сделала своей ключницей.

Едет Святослав перед дружиной, поет песню. Песня проносится над степью и уходит за ее край, как зыбь на ковыле.

– А-а-а-а-а… – поет Святослав.

Едет печенежский князь Куря перед своими всадниками и поет песню, и уплывает его песня, как зыбь на ковыле.

– А-а-а-а-а… – поет князь Куря.

У князя Кури лицо скуластое, с расплющенным носом, темно-коричнево от степного солнца, глаза – две косые щели, где мысли прячутся, усы свисают смоляными жгутами. На привале разобьют ему шатер, расстелют ковер, сядет князь, поджав ноги, барашка жареного с кинжала зубами рвать будет, кумысом запивать.

У Святослава широкое лицо с плосковатым носом от загара красно, как кирпич, и на нем голубые глаза смотрят неистово светло и бесстрашно, а усы свисают соломенными жгутами. Волосы острижены, один оставлен длинный чуб в знак высокого рождения. Полотняная рубаха распахнута на груди: презирает Святослав и солнечные ожоги, и печенежские стрелы. На привале разведет с дружинниками костер, нарежут тонкими ломтями конины или зверины, испекут в угольях. Поев, спать завалятся на конских потниках, седло под голову. Не водят за собой стад, не таскают котлов для варки, возы с оружием и бронью не громыхают им вслед: чего нельзя увезти в седле, то им без надобности. Любишь негу – к Святославу не просись, не возьмет.

Зато передвигается легко, как гром с ясного неба ударяя там, где его и не ждали. Легок и на коне, и в лодке с веслом. И на ходу: как рысья лапа, бесшумно и цепко ступает небольшая нога в мягком сапоге.

Как гром он грянул на Белую Вежу. Хазары благодушествовали, не чая беды. Противились недолго, каган побежал. Хазары брали дань с вятичей. Святослав напал на вятичей, побил их, велел впредь ничего хазарам не давать, ему давать, Святославу.

Потом доброе сделали дело в Итиле. Что было на итильских складах товаров, все досталось Святославовым молодцам. Потом спустились по Волге к Семендеру. Этот был не бедней Итиля, весь в плодовых садах, город сытый, деятельный и невоинственный, где племена, даже враждующие между собой, сходились для торговли. Там мирно уживались всякие веры, много ценностей было припрятано в мечетях, синагогах и христианских церквах.

Ходил Святослав на ясов.

Ходил на касогов.

На древнее Тмутараканское княжество.

Всех, сердечный, бил подряд.

Хвалили его за нестяжательность в дележе: ему первей всего было походы и сражения, добыча уж после.

Дружина умереть за него была готова.

Возвращаясь для краткого отдыха в Киев, Святослав спал с женой и с Малушей.