Олег Широкий - Полет на спине дракона

— Вы не только «жажду мести», вы и страху на него нагоняли.

— А как же? Не без того. Уйгурские интриганы решили, что с нашей помощью будут держать его на верёвочке.

— Вы и держали. Он очень вас пугался.

— Да, но недостаточно. Несториане хотели, чтобы я ходил за ним, как тень, и постоянно полоскал в своих глазах, но подобное мне не под силу. И никому из нас не под силу, так-то. Всё убеждал их: «Не считайте себя умнее других. Темуджин не дурак, он сорвётся. Беспечно думать, что я могу править огнём, как поводьями». В конце концов решили, что будет лучше лишний раз не маячить у него перед глазами, но быть... чтобы он знал: мы, пришедшие, тут, с ним, следим и направляем его руку. — Тут Маркуз как-то резко переменил тон и смущённо добавил. — Но и мы тряслись за свою жизнь, долго ли он такое вынесет? Потому и распускали о себе славу, как о могущественных колдунах: попробуй тронь, себе дороже.

— Почему бы не сказать ему сразу, что вы люди уйгурских христиан, — спросил вдруг Джучи. — Вы советовали Темуджину жениться на несторианках, на уйгурские деньги он вооружал войска.

— Но его же руками мы громили христианские ханства кераитов и найманов. Нет, он должен был догадываться, но не знать, теряться в догадках, бояться нас, как мангусов, но в то же время чувствовать — стараниями пришедших, вытащивших его из ямы, он там, где есть, ощущать, что мы посланцы не какой-нибудь земной общины, а самого Бога. Он должен был бояться спрашивать, откуда мы, а спросив, получать туманные ответы.

— Да, так оно и было... до поры до времени. Пока эцегэ не разорил Китай и перестал зависеть от уйгурской мошны. Но всё-таки вы, пришедшие, неправильно высчитали время, когда отец решит от вас избавиться. И где теперь твои чародеи — в мире духов?

— Да, хан, всегда важно понять тот миг, когда ты уже лишний в этой возне чудовищ. Мы думали, он будет нас терпеть, пока не покончит с Китаем. Но твой отец оказался дальновиднее.

— Это я его уговорил, — гордо признался Джучи, — вы и меня недооценили, не только его. Расчёсывал-расчёсывал... вот и расчесал.

— Вот как, я об этом не знал, хан! — искренне удивился Маркуз. — И что же, всё из-за Уке?

— Но ты-то как раз и уцелел, таймень скользкий. Какое мне было дело до других? — улыбнулся Джучи, он был рад, что хоть в чём-то переплюнул чародея. — Как же тебе удалось вовремя сбежать?

— Помог твой сынок Бату, случайно... Ему я обязан жизнью.

— Чего же тебе от него было надо, Маркуз? Зачем ты с ним возился? Ведь не зря же стал нашим тургаудом?

— Эх, повелитель, такой ты въедливый уродился, а не догадываешься о самом главном, за травою пастбищ не узрел. При чём тут Бату? Это я поначалу к тебе подбирался.

— Что-о?! Зачем? Убить?

— Ох... Джучи-хан... умный ты человек, а чудак. Неужто и сейчас не понял?

— Н... н...

— А зачем же, думаешь, настояли, чтобы на дочке из Тогрулова рода тебя женили, на Никтимиш твоей? Да потому что знали: Темуджин джурдженей разгромит, потом сартаулов... И всё... А дальше он, язычник окровавленный, зачем нужен? А на его место уйгуры прочили тебя, хан. Думали — время придёт и монгольские роды надо будет от власти отодвигать... Ты незаконнорождённый — за тобой пойдут те, в коих кровь невысокая. Ты женат на кераитке — так пойдут за тобой христиане. Ты умён и справедлив, люди тебя любят. Да ещё к тому же ты ещё и старший сын. Кто как не ты?

— М-меня,.. в Верховные Ханы... в чингисы... меня? — Это звучало, как музыка, пахло, как бальзам.

— Сначала тебя. Потом — наследников твоих. Они там в братстве далече заглядывали. Только до поры до времени ты об этом не должен был знать, мало ли что! Сначала я присмотрелся к Никтимиш, к её Орду и понял — нет, это не те люди. А вот Уке влияние на тебя имела. Потому-то и стал её тургаудом... Только... она всё испортила. — Маркуз посмотрел на хана с некоторой жалостью, но тут же это выражение с задубевшего от ветра лица убрал. — Ну уж этого, хан, я никак не мог предвидеть... Того, что Уке твоя привяжется ко мне настолько, с тобой поругается, накличет ревность и ненависть.

Что мне оставалось делать, посуди? Не мог же я сказать тебе: «Мы прочим тебя на место Темуджина, потом, когда его убьём». Это сейчас ты во-он каким стал, а тогда бегал за ним, как медведь-пестун за матухой. Изнывал, что не одной с ним крови. Увы, своей неуместной страстью Уке нам всё перемешала...

При каждом упоминании жены Джучи бледнел всё больше и больше, Маркуз опешил.

— Прости, хан, что я снова разбередил твою рану... Я так и думал, что она тебе дорога больше, чем власть.