Олег Широкий - Полет на спине дракона

Джучи, внешность которого — живое дополнение к подозрениям, не раз ловил себя на чёрной зависти. Если не считать чёрных волос, (впрочем и у монголов такие не редкость) во всём остальном Тулуй был больше чем кто-либо из братьев — сын своего отца. Тут и доказывать ничего не надо было. Даром, что тайна его рождения была для большинства покрыта мраком. Перед тангутским походом справили свадьбу Тулуя с очередной родственницей того же незабываемого кераитского хана Тогрула. Как и в случае с Джучи, Темуджин не приказывал подросшему сыну, чтобы тот согласился на этот брак, а как-то беспомощно просил...

Впрочем, была в этих историях и важная разница. Суркактени — не чета первой жене Джучи — Никтимиш. Господь, не любивший красоту телесную, отдававший предпочтение духовной, в случае с этой девушкой от себя же и отрёкся. Суркактени вся — от шпиля бахтага до кончика остроносых тапочек — была и сейчас, после свадьбы, один сплошной дьявольский соблазн. Поэтому Тулуя долго уговаривать не пришлось.

Маркуз с подрастающим Бату часто наведывался в Тулуеву юрту — их связывали общие воспоминания о временах и событиях, в подробности которых юный Тулуй не посвящал даже любимую жену. Конечно, ей была свойственна любознательность никак не меньше, чем Уке, а кроме того, подобно Уке, она была не дурой. Поэтому решила не быть навязчивой — незаметно исчезала из юрты всякий раз, когда туда наведывался Маркуз. Что её по-настоящему раздражало — так это вездесущий Бату, с которым Маркуз в последнее время не расставался.

Тулую поначалу тоже не нравилось присутствие мальчика при тех разговорах, которые требовали уединения, но постепенно он привык и незаметно привязался к послушному и покладистому спутнику Маркуза. Вот и в этот раз он замазал недовольство похвалой:

— У Джучи сын — не как другие. Никаких с ним хлопот, а я вот не люблю детей.

— Никто не любит своё зеркало, — улыбался Маркуз, подтрунивая одновременно и над именем хозяина, которое и означало слово «зеркало», и над его возрастом, — а что до Бату, так он только тут с тобой сдерживается. Я ему строго наказал: будешь с вопросами лезть — в следующий раз к дяде Тулую не возьму, вот он и пыжится.

Бату в углу недовольно фыркнул, но смолчал. Взрослый гость и хозяин рассмеялись...

— Смотри-ка, сидит... скоро третье ухо прорастёт... А ведь сын Джучи... мало ли...

— Не всё поймёт, а что поймёт — не расскажет. Кому на ум взбредёт ребёнка допрашивать? К тому же ещё и тайджи.

— Может, оно и так, — соглашался юноша, привыкший во всём слушать Маркуза, — а я всё не могу привыкнуть, что тоже царевич. Уж сколько лет, а всё никак.

Обычно Маркуз отмалчивался, слыша эти докучливые намёки. Но сегодня чародей решил приоткрыть завесу некоторых семейных тайн — далеко не всех. У него была на это веская причина — предстоящая разлука. Он подробно рассказал Тулую о детстве Темуджина, о его стремительном восхождении, о том, как тот попал в плен к джурдженям, уже будучи ханом... Тулуй окаменел от заинтересованности.

А заодно потерял подвижность и притих в углу Бату, недооценённый Маркузом, как всякий ребёнок всяким взрослым. Мальчик прислушивался к этой диковинной сказке и даже пушистого щенка тискать перестал. На него не обращали внимания, а зря. Понял он не всё... но многое запомнил, чтобы потом, когда повзрослеет, бесконечно припоминать и думать.

Но это потом... а сейчас пришла пора Тулую задавать свои вопросы.

— И что же? — наконец подал он голос, когда Маркуз ненадолго прервал рассказ. Глаза его говорили при этом: «Ну, а дальше, дальше?»

— Бывший повелитель народов шагал в толпе рабов и...

— А бежать... Он не пытался бежать? — в воображении Тулуя прыгали картинки...

— От людоловов убежать мудрено, они своё дело крепко знают. Такое только в улигерах просто... Но на полях Шаньдуна он продержался дольше других и не умер, потому что дочь надсмотрщика... В общем, из-за её заступничества он стал домашним рабом, а там кормили лучше...

Тулуй напрягся, как тетива, взведённая до уха, не выдержал... Бату вздрогнул в своём уголке...

— Это была моя мать! Да... Дядя Маркуз? Где она, где? — выпалил Тулуй.

Воспитатель Бату кивнул, как будто бы нехотя..

— Её больше нет, мой мальчик... и я, я никогда её не видел. Когда-нибудь отец расскажет тебе о ней. Как-нибудь потом, если захочет.

— Не захочет, — вздохнул Тулуй, — я уже спрашивал, не раз, не два...

Было слышно, как шатаются под ветром жерди и шипят кусочки аргала в очаге. Тулуй подбросил топлива.