Лев Демин - Глеб Белозерский

- А не врешь, боярин?

- Зачем мне врать? И с русичами такое случалось. Жители деревни все подтвердили и даже представили вещественные доказательства: окровавленные клочья одежды и клок медвежьей шерсти. Бурхан поверил или сделал вид, что поверил. Но как бы там ни было, ордынцы стали меньше бесчинствовать. Бурхан их приструнил…

Теперь он потребовал у Неофитова большой дощаник, чтобы погрузить на него собранную дань: казну, пушнину, изделия ремесленников, продукты.

Когда Бурхан и его люди собирали с местного населения дань, размеры которой устанавливались свои с каждого двора, стоял великий стон. Ростовчане прятали по закромам се, что можно было спрятать. Дотошный Бурхан пытался проводить перепись населения, чтобы знать, кого обложить данью. Княжьи люди преднамеренно сбивали баскака с толку, чтобы уменьшить число данников, хотя и знали, чем это грозит. Хан Батый грозился за утайку дани обрушить на виновных самую суровую кару. Наверное, Бурхан знал или догадывался о проделках княжеских людей, но, щедро задаренный, старался сор из избы не выносить.

Наконец караван из четырех больших дощаников, оснащенных парусами, тронулся в путь. На переднем плыли братья Васильковичи со свитой. На двух последующих располагалась небольшая дружина во главе с Григорием Меркурьевым, лежали дорожные припасы и подарки для хана. Замыкал караван дощаник, загруженный собранной данью. На нем плыл Бурхан со своими людьми.

У Ярославля вошли в Волгу. Жители Ярославля сообщили, что только накануне отплыл молодой ярославский князь Василий Всеволодович, которого тоже ждали в Орде. Великий князь владимирский Ярослав предупредил всех князей, своих спутников, что местом сбора будет Нижний Новгород.

Основанный недавно на месте булгарского поселения при впадении Оки в Волгу Нижний Новгород стал местом сосредоточения княжеских караванов. Ярослав Всеволодович, Уже немолодой великий князь владимирский, собрал на своем дощанике всех сопровождавших его Рюриковичей. Кроме малолетних ростовских князей Бориса и Глеба, здесь оказались тридцатилетний Владимир Константинович Угличский и пятнадцатилетний юноша Василий Всеволодович Ярославский. Братьев Васильковичей по их малолетству представлял боярин Неофитов.

- Други мои, на ваши плечи легла тяжелая ноша, - начал свою речь Ярослав, - отправляемся в логово бусурманье, в гиену огненную. Вернемся ли домой целыми и невредимыми, про то один господь Бог ведает. А должны вернуться целыми и невредимыми в свои стольные грады. К семье, к русичам своим. Как достичь этого?

Ярослав сделал паузу. Владимир Угличский нетерпеливо спросил:

- А в самом деле, как?

Ярослав Всеволодович заговорил не сразу.

- На сей вопрос нелегко ответить. На рожон не лезть. Хитрить и льстить хану, задаривать его подарками, проклятого. Пусть хан видит в тебе покорного верноподданного. Другого нам сейчас не дано.

Великий князь владимирский Ярослав, отец прославленного в будущем Александра Невского, еще долго наставлял своих спутников. Главное, подчеркивал он, не потерять расположение хана Батыя, не вызвать его гнев и получить из его рук ярлык на княжение. Если ты не обладатель ярлыка, ты перестал быть правителем в своем уделе. Такое неукоснительное правило установил грозный хан.

Караван, подняв паруса, двинулся вниз по Волге. Стояла жаркая летняя погода. Голубое небо лишь кое-где было усыпано клочьями белых облаков. Борис и Глеб укрывались от палящих лучей солнца под полотняным навесом. Чтобы скоротать время, просили сопровождающего их монаха Иринея рассказать что-нибудь интересное. Иринея не надо было упрашивать. Он превосходно знал всю историю Ветхого и Нового Заветов и пересказывал ее в занимательной и доступной для детей форме.

Приняла Волга свой левый приток Каму и стала еще шире, полноводнее. Караван растянулся длинной вереницей, вспарывающей спокойную гладь волжской воды. Во главе каравана шло судно великого князя Ярослава.

Иногда попадались встречные лодки с вооруженными людьми, подозрительно разглядывавшими караван. На берегу показывались всадники в остроконечных бараньих шапках, судя по одежде - ордынцы. Плавание по Волге продолжалось несколько дней. Вскоре лесистые берега сменились голой степью с редким кустарником.

Маленького Глеба постепенно клонило ко сну. Ириней, видя это, прерывал рассказ.

- Притомились братцы. Отдохните малость…

Наконец караван вошел в Ахтубу, неширокий волжский рукав. Ахтубу и Волгу разделял лабиринт проток и островков, поросших тальником и кустарниками. Здесь гнездились стаи диких уток, гусей и других птиц, наполнявших воздух кряканьем, гоготаньем, чириканьем.