Анатолий Домбровский - Великий стагирит

— Это слова, которые сказал Пи́ндар. — Эсхин, сидя рядом, положил Аристотелю руку на плечо. — Не будет ли для нас тесным одно ложе? — спросил он.

— Не будет, — ответил Аристотель.

Молодой купец Диафонт возвратился из Карфагена. Плавание его было удачным, сундуки пополнились золотом, и теперь он щедро угощал друзей в доме прекрасной Триферы, где все они бывали уже не раз: и Андротион, и Эсхин, и племянник Платона Спевсипп, и Никанор, и десятки других афинян, принявших приглашение купца Диафонта и приведших своих друзей.

Угощение было обильным — от дичи, мяса и колбас ломились столы. Не поскупился Диафонт и на вино. И слуги Триферы, кажется, не очень старались разбавлять его водой — или таков был приказ Диафонта? — гости быстро опьянели, в пастаде [21] Паста́да — главная, самая большая комната в доме. стало шумно, как на рыночной площади. Соленые пирожки с пряностями, чеснок и лук быстро исчезали со столов, а слуги все подливали и подливали в кратеры вино. Несколько молодых людей уже играли в котта́б — плескали на стену красное вино целыми фиалами, выкрикивая имя Триферы. Другие бросали игральные кости, сдвинув ложа к мраморному столику. И оттуда то и дело слышались крики: «Хиосец! Собака! Житель Коса!» Реже: «Удар Афродиты!»

— О чем это они? — спросил у Эсхина Аристотель. — Что за странные слова?

— Вот и видно, что ты не афинянин, — ответил Эсхин, садясь на ложе. — Вот и видно, что ты ни разу не бывал в скирафи́и.

— В скирафии? — Аристотель тоже сел.

— Да. Так у нас называют игорные дома. А игорные дома хоть и запрещены законом, есть повсюду. Играют даже в храме Афины Скира́ды. Отсюда — скирафии. А слова, которые ты слышишь, означают количество очков на костях. Сторона с одним очком — «собака» или «хиосец». С шестью очками — «житель Коса». Когда на всех четырех бабках выпадают разные числа — это «удар Афродиты». Самый плохой удар — из четырех «собак». Не хочешь ли и ты сыграть? Новичкам всегда везет…

— Нет, Ответил Аристотель. — Не существует такого закона, по которому новичкам должно везти. Ты это знаешь. В игре всегда либо везет, либо не везет — там правит случай, Тихе [22] Ти́хе — богиня случайности, изменчивой судьбы. .

— Тихе — единственная богиня, которая правит мирим, — сказал Эсхин. — К сожалению, разумеется. Все случайно, все непрочно, все изменчиво. Нет ни лучшего, ни худшего, ни истинного, ни ложного — все случайно. Мы не управляем даже собой.

— Есть в мире неизменное и вечное, — возразил Аристотель. — И то, что неизменно и вечно, происходит по необходимости. Вечно, например, солнце. И то, что оно завтра взойдет, — истина, Эсхин.

— Ты философ? — засмеялся Эсхин.

— Нет, — ответил Аристотель. — Но я хочу стать философом.

— Брось! — Эсхин придвинулся к Аристотелю и обнял его. — Брось эту затею. Философия — пустая трата времени. Нужно быть оратором, а не философом. Ораторы управляют миром, Аристотель. Не цари, не тираны, не архонты, а ораторы! Они управляют толпой, а толпа — единственная сила, с которой считаются даже боги… Философия — занятие для мумий. Живые мудрецы должны быть ораторами, — Эсхин сам зачерпнул вина и наполнил им чашу Аристотеля. — Выпьем за ораторов! Выпьем за учителей моих — Исократа и Андротиона! — выкрикнул оп.

— Я не откажусь выпить за Исократа и Аидротиона, они достойные люди. Но я хочу выпить за Платона, самого достойного из достойных, — сказал Аристотель. — И кто любит Платона, пусть выпьет со мной! — сказал он громко.

Его услышал лишь один человек — Спевсипп, племянник философа. Он подошел к ложу Аристотеля и Эсхина, улыбнулся и спросил:

— За что вы любите Платона, прекрасные юноши? И кто из вас произнес его имя?

— Я произнес его имя, — ответил Аристотель. — Ничего лучшего, чем это имя, я не знаю.

— Кто ты? — спросил Спевсипп.

— Аристотель из Стагиры. Я стучался сегодня у ворот Академии, по привратник не впустил меня, сказав, что ученики Платона празднуют день рождения учителя.

— Да, — сказал Спевсипп. — Мы праздновали день рождения Платона. Приходи завтра, и ты найдешь ворота открытыми. Спроси Спевсиппа — тебя проведут ко мне.

— Он еще подумает, кто станет его учителем, — сказал об Аристотеле Эсхин. — Исократ — вот человек, о котором мы начали говорить…

— Нет, — возразил Аристотель. — Я пришел к Платону.

— Но Платон в Сиракузах, — напомнил Эсхин.

— Дух его живет в Академии, — ответил Эсхину Спевсипп. — И этого достаточно для начала. Исократ — порождение суетного мира. И дорого стоит — тысячу драхм в год. Он продает свою мудрость за деньги, как Трифера продает свое искусство, как гончар — посуду. Искусство Триферы стоит две драхмы в день, а мудрость Исократа — три. Искусство Триферы приносит наслаждение, а мудрость Исократа — напрасные надежды.