Валентин Дитякин: Леонардо да Винчи

— Дальше, дальше что было? Что он сказал? — торопил сына старик.

— Синьор Андреа пришел в такое изумление, что мне трудно передать его слова. Он сказал мне, что надо дать Леонардо возможность посвятить себя этому благородному искусству.

Антонио встал, прошелся по комнате. Он был доволен; он не ошибся в своем любимце. Крупнейший художник Италии, у которого учатся лучшие мастера, «пришел в такое изумление», увидев только первые опыты Леонардо! Что же будет впереди, когда мальчик пройдет хорошую школу...

Он приказал позвать Леонардо. Мальчик быстро вбежал в комнату и остановился удивленный торжественностью, с которой к нему обратился дед.

— Ну, внучек, ты поедешь во Флоренцию и будешь учиться у мессера Андреа дель Верроккио. Так мы решили.

Мальчик был поражен словами деда. Конечно, он мечтал поехать когда-нибудь во Флоренцию учиться, но как, когда это будет, да и будет ли вообще, он не знал и даже боялся думать. И вдруг сам дедушка говорит об этом! На глазах у Леонардо выступили слезы, он крепко прижался к дедушке и от волнения не мог вымолвить ни слова.

— Что ты отправляешь его, батюшка? Да, может быть, он и не хочет ехать во Флоренцию? — с улыбкой сказал сэр Пьеро.

Леонардо и на это ничего не ответил. Старик дрожащей рукой ласково гладил голову внука.

— Будь смелым, честным, всегда правдивым человеком, — говорил он. — Работай много, упорно, терпеливо.

Леонардо чувствовал, как от этих слов его сердце наполнялось какой-то необычайной силой. Казалось, что стены комнаты раздвинулись и перед ним открылся широкий мир, полный звуков, красок, людей. Казалось, что он опять на «своей» горной площадке, но теперь у него действительно за спиной крылья и он может лететь...

* * *

В последний раз за поворотом дороги мелькнули дома Винчи. Тихое маленькое местечко уходило в прошлое. Легкий утренний туман еще закрывал вершину Монте Альбано. Не видно было ни старого одинокого каштана, ни любимой площадки. Не было и орлов. Шумная дорога — запряженные то парой, то четверкой лошадей тяжелые повозки, мулы, навьюченные так, что их едва было видно, скачущие всадники, все более занимала Леонардо. В последний раз взглянул он на любимую гору. Сердце его сжалось.

Но грустить, тосковать не было свойственно его натуре. Жадно, горящими от любопытства глазами он разглядывал людей, лошадей, новые, с каждым поворотом дороги открывавшиеся картины. Его, до сих пор еще не выезжавшего за пределы Винчи, поражало все. Вот едет странствующий торговец. Его почти не видно из-за тюков. Маленький ослик не спеша перебирает крепкими ногами. Он не обращает внимания на грозные окрики седока, на его понукания, на удары. Седок спешит, он хочет пораньше приехать в город, чтобы подороже продать свой товар. Иногда торговец яростно кричит на крестьян, чьи тяжелые, грубые повозки закрывают дорогу. Окрики, жесты, выражение лиц — все, все занимает Леонардо.

А вот по обочине пыльной дороги идет крестьянин. Грубая, вся в заплатах блуза, короткие, до колен, штаны с бахромой книзу. Высокий, худой, с изможденным лицом, он шагает устало. Куда? Что его гонит вдаль от родных мест?

Леонардо видел немало таких крестьян, уходивших в город. Тяжелое раздумье заставляло их головы склоняться вниз, к пыльной дороге. В руке толстая палка, за плечами маленький узелок с куском хлеба и сыра — все имущество бедняка. Он уже не смотрит на поля и виноградники. Хотя его сердце еще здесь, среди этих полей, столь дорогих и привычных, но он не смотрит на них.

Его нагоняет торговец. Желая разминуться со встречной повозкой, он наезжает на путника и сам же кричит громко и сердито:

— Эй, бродяга, куда лезешь не глядя! Разве не видишь, кто едет? Развелось вас, бездельников!..

Крестьянин с недоумением оглянулся, глаза его блеснули, рука на мгновение крепко сжала палку.

Сколько таких сцен видел Леонардо в дни своего переезда во Флоренцию! Видел он, как разряженный, словно петух, в шляпе, украшенной перьями, в бархатном, шитом золотом камзоле, гордо возвышаясь на настоящем арабском коне, скакал какой-то знатный господин. Видел, как тот, не останавливаясь, не сдерживая коня, мчался прямо на людей... Кто не успевал вовремя посторониться, оказывался под копытами. Сердце маленького Леонардо кипело от негодования. Он готов был броситься на этого высокомерного (всадника, но чувствовал твердую руку отца, сидевшего рядом с ним.

К вечеру они въезжали в Эмполи 5— небольшой городок на полпути во Флоренцию. Это был уже настоящий город. Дома, маленькие и большие, улицы, площадь, запруженная людьми. Но более всего привлек внимание Леонардо старинный собор, на портале которого можно было разобрать год начала его сооружения — 1093.