Валерий Воронин - Заколдованная Русь. Древняя страна магов

И вдруг я очнулся от каких-то голосов. Один, незнакомый мне человек, спрашивал по-русски, кто здесь спит. А второй отвечал ему – здесь болеет ребёнок. У него жар. Первый голос сказал, что татарчонок им не помешает. Пусть спит.

Из этой невнятной беседы я понял, что это не отец вернулся, а пришли новые, неизвестные мне люди. Единственное, я удивился, почему меня назвали «татарчонком»? Видно, хозяин дома что-то не так сказал или же спрашивавший неверно его понял.

Я закрыл глаза и снова хотел уснуть. Но те двое стали шуршать какими-то бумагами. И этот звук раздражал меня, не давая возможности расслабиться. В помещение вошло ещё несколько человек. Теперь гул голосов разбудил меня окончательно. Люди что-то оживлённо обсуждали. По обрывкам фраз я понял, что речь идёт об исследованиях, проводимых на реке Манаготре.

Кто-то, из вновь вошедших, увидел меня и предложил говорить тише. А второй говоривший и вовсе вдруг перешёл на немецкий. Если бы не такие меры предосторожности, то я наверняка не прислушивался бы к этому разговору. Но любопытство возобладало. Тем более, когда стали говорить по-немецки. Явно, никто из этих людей обо мне понятия не имел, иначе бы они знали, что я немецкий мальчик и сейчас прекрасно понимаю, о чём они говорят. Но откуда взялись эти люди? Выходит, у нашей экспедиции был и «второй состав», о наличии которого я даже не догадывался.

Несколько раз в их разговоре проскальзывало имя-отчество Николай Александрович. Так обращались к одному из присутствующих на этом тайном сборище. Вскоре я понял, что именно он и является здесь главным. Но кто этот человек? Я знал, что среди спутников отца есть геологи, картографы, инженеры и учёные. А кем был Николай Александрович?

Но дальнейшая беседа отвлекла меня от различных предположений. Говорили о каком-то механическом человеке. Долго спорили, даже кричали, доказывая что-то важное. В комнате сделалось жарко. Может быть, у меня снова повысилась температура? Вскоре я уснул и стал бредить.

Из забытья меня вывели громкие голоса. Вновь обращались к Николаю Александровичу с какими-то предложениями. Он отвечал тихо, но категорично: «Всё, всё. Решение принято. Иного не будет». Я не понимал, о чём речь, но все эти люди мне порядком надоели.

Снова стали говорить о механическом человеке. О том, что какой-то местный житель видел его на Манаготре. Перед этим была сильная вспышка в ущелье, а затем ему привиделся в облаке дыма силуэт этого человека. Как будто бы он поднялся вверх, а затем рассыпался на части. Таковой была его смерть.

Как ни плохо я себя сейчас чувствовал, но механический человек меня увлёк за собой. Мозг стал лихорадочно работать, фантазируя всяческие сказочные сюжеты. Впрочем, все они были далеки от реальности. Затем вдруг стало тихо, и я вновь уснул.

А проснулся от прикосновения к моей голове чей-то ладони. Вернулся отец. Я хотел тут же расспросить его о странных людях и механическом человеке, но не успел. Был сильный жар, и меня спешно принялись лечить. А затем я уснул. До утра.

На следующий день с отцом поговорить не удалось. Он с восходом солнца ушёл в горы. Чувствовал я себя удовлетворительно, и мне разрешили погулять по двору. Там-то и повстречался мне наш гостеприимный хозяин-татарин. Я попытался выведать у него, кем были эти незнакомцы, что накануне приходили в дом? Но он с большим удивлением посмотрел на меня – какие такие люди? Не было никого. Впрочем, днём он уходил в лес, дома не был.

Тогда я подступил к нему с другой стороны. И попросил рассказать о механическом человеке, который бродит в окрестных горах. Я подумал, что татарин поднимет меня на смех, посчитав фантазёром. Но он отнёсся к моему вопросу серьёзно, сказав, что есть такая местная легенда. Будто бы время от времени видят этого чудо-человека в урочищах реки Манаготры.

И каждое его появление предвещает что-то важное. Как начало нового года. А затем он пропал. Якобы люди видели вспышку и его растаявшую в облаке тень. Это было плохим знаком.

Я уточнил, стоит ли бояться этого механического человека? Татарин ответил, что люди зла от него не видели. А то, что он перестал появляться – может навлечь на всех большую беду. Впрочем, я ещё мал, чтобы это понимать.

После разговора с татарином мне вдруг сделалось грустно. Какой-то холодок поселился у меня в груди, и тело стало знобить. Может быть, снова жар? Я пошёл и лёг в постель. Но мысли мои витали в таинственных дебрях реки Манаготры. Вдруг стало страшно за отца. А вдруг этот механический человек вновь появится, и что если он не такой уж и добрый, как говорит татарин…