Андрей Косёнкин - Юрий Данилович - След

Так же внезапно, как начал, так же внезапно Иван и оборвал свою речь, перевёл дух, отвёл глаза в пол и уже по-другому, сюсюкая и пришепётывая на обычный свой лад, тихо, невнятно продолжил:

- А то, что ноне славу ему орут, так ить неведомо, чем закончат. Нет, брат, справну одёжу из драных лоскутов не скроить. А Михаил-то непременно по-своему кроить зачнёт, к Твери своей лоскутья стягивать да примётывать… глядишь, и обколется, - последние слова Иван произнёс едва слышно.

- Ты уж так говоришь, будто Михаил из Сарая великим князем вернулся! - усмехнулся Юрий. - Пошто ж мне тогда зазря путь мять?

- Да вот опять не про то я! - заполошился Иван. - Не в том суть, Юрий, что ныне Михаилу славу орут, а в том, что у нас всегда зачинают во здравие, а заканчивают-то за упокой! Да и лукавы здравицы! Ить те же новгородцы, гляди-ко, вроде и урядили с ним договор, а в том уговоре и оговорились: мол, признать-то мы тебя признаем, да того, ты сначала ханский ярлык представь! Пошто така каверзна оговорка?

- Так вестимо, - пожал плечами Юрий, - без ханского ярлыка и в своей земле князь - не князь!

- Не токмо! - возразил Иван. - Не хотят они его! Боятся над собой его тяготы! А та оговорка и возможна-то стала лишь после того, как ты объявился Михаиле соперником! Чуешь, Юрий? Знать, уже не одни мы на Руси! Да ведь и в Орде тебя ждут! А ханский суд ещё неведомо, чем и кончится!

- Ну, коли ждут, надо ехать, - натужно рассмеялся Юрий, поднимаясь из-за стола и стягивая вокруг широкой рубахи наборный серебряный поясок. - Да, вот что, Ваня, ты вели серебра да всякой пушной рухляди вдвое надбавить. - Как вдвое, брат! - сразу же скиснув лицом, опешил Иван. - Чай, уж и обоз стоит собран!

- Так я не велю тебе того, что собрано, разбирать, - холодно сказал Юрий. - Я велю тебе к тому, что собрано, ещё вдвое надбавить.

Дары в Орду приготовлены были великие. Казна можайского князя Святослава, прихваченная Юрием, переяславские сокровища да ко всему тому присовокуплены были скопленные рачительным Даниилом кожаные мешки, полные тусклых серебряных гривен-новгородок, немецких артугов, арабских диргем, прочих монет; долгую опись составляли царьгородские, бухарские блюда, двуручные чаши, украшенные драгоценными каменьями, кубцы, овначи, достаканы, цепи и пояса: серебряные и золотые кольца, браслеты, серьги, жемчуга в россыпь и обнизью, иные бабьи безделки в подаренки тохтоевым жёнам; такая нарядная, изукрашенная затейливым узором конская справа, что впору её не коню, а любой девке примеривать; связки собольих, горностаевых, куньих, лисьих мехов ну и ткани саморазличные: объярь, камка, тафта, кармазин, бархат фряжский, сукно лунское…

Словом, всего да отнюдь не по малу собрано было братьями в плату за ханскую милость на бесчестье.

- Да где же я ещё-то добуду, брат? Сколь лет батюшка денно и нощно скапливал, неужто все в пыл пустим?! - запричитал Иван.

- В пыл? - сощурился Юрий. - Русь тебе - пыл?

И Иван осёкся.

- Где хошь, там и добудь! Хоть в рост возьми у жидов! - Юрий зло усмехнулся. - Зря что ли ты их на Москве привечаешь?

В том замечании Юрия была доля истины: именно при Иване Москва, по сути лишённая выгодных торговых путей, стала неожиданно и стремительно прирастать самым наиразличным торговым людом. Иван знал, что богатство-то само по себе не приумножается - либо войной, либо торгом. Воевать покуда он был неспособен, а вот торговлю в Москве наладил изрядную: где торг, там и доход. Купцам - легота, князю - выгода. И потянулись в Москву, торя тропы в непролазных лесах, со всех весей торговцы. Армяне, татары, персы, фряги [59] Фряги - генуэзцы. , латины… ну и евреи, конечно, куда ж от них денешься?..

- Да ить они, брат, как птицы небесные - сами летят, - относительно евреев оправдался Иван.

Юрий нетерпеливо махнул рукой:

- Знамо как сами! В худой-то угол, поди, не сунутся! Киев-то, баят, совсем обезлюдел, потому как ты всех жидов к себе выманил!

- Дак ништо, тоже, чай, люди. Свою меру знают, - усмехнулся Иван.

- Да не про то я! Пчелы-то вон тоже кусачи, да мёд дают! Есть тебе охота, так хоть с кого бери взятки. А только я-то без серебра в Сарай на срам не пойду! Понял ли?

- Так, брат, - покорно кивнул Иван.

Хотя это покорство ох как тяжко ему далось: и на великое кровных-то жалко!

- Далее: как меня проводишь, отправляйся в Переяславль! Я переяславцам слово дал, что без защиты их не оставлю.

- Да кой из меня защитник-то? - отнекнулся было Иван. - Они, чай, в случае надобы и без меня управятся! - Но, подняв глаза на построжевшего Юрия, враз согласился: - Будь по-твоему.