Вадим Полуян - Кровь боярина Кучки (В 2-х книгах)

- Милости просим, Улита Стефановна!

- Откуда ты меня знаешь? - отшатнулась девушка. - Я тебя не знаю.

Ведалец засмеялся заливистым певческим тенором.

- Мы для тебя - дресва [24] [24] ДРЕСВА - крупный песок, каменная крошка. дорожная, а ты для нас - гостья именитая, сама боярышня Куцковна!

Он говорил как истый новгородец: вместо «ч» произносил «ц» и наоборот. Его выговор, видимо, развеселил Улиту.

- А, так ты в Красных сёлах бывал! - засмеялась она. - А я подумала, вправду ведалец… Должно быть, купец?

- Новгорочкий купеч Богомил Соловей, - гордо назвался обладатель приятного тенора. - Только в Красных сёлах отродясь не бывал. В Тьмутаракани бывал, в половечкую Шарукань попадал, даже в Цудь Заволочку меня заносило. А вот в Куцкове быть не сподобился. Хотел было мимо проехать…

- Ты, Соловей, гостью баснями не корми, - резко перебил хлопочущий у стола Букал. - Она как из дому сбежала, ещё крошки не держала во рту.

- Да откуда вам обоим все ведомо? - допытывалась Улита, усаживаясь за стол. Знала, что Род неотлучно был рядом и не мог старикам о ней рассказать.

Застолье оказалось скудным. Хозяин выставил миску посконной каши из жмыха, оставшегося после выбивки конопляного масла. Как ни была голодна боярышня, она лишь единожды погрузила в это хлёбово свою гостевую ложку, в отличие от других - расписную. Букалом это было замечено.

- Холщовая рубашка - не нагота, посконная каша - не голод, - наставительно молвил он.

Зато после каши, которую гостья не жаловала, выставил блинчатый каравай, а к нему по глиняной кружке кислощей [25] [25] КИСЛОЩИ - прохладительный напиток из ячменного солода и пшеничной муки. .

- Нам, старцам, каравай на сыворотке, а вам, отроку с отроковицей, - молочный, в масле да в меду…

- Люблю кислощи! - пел тенором Соловей, отхлёбывая из кружки. - На нашей уличе Людогощей знатный кислошник Цкунка Исаев! Я ему в месяч рубль даю, чтобы мне кислощи приносил исправно.

- А Родислав сказал, - обратилась Улита к Соловью, - что ты изрядный видок, далеко в будущее заглядываешь.

Богомил, смутясь, не поторопился с ответом. За него ответил Букал:

- Я хоть и не далеко гляжу, близкое твоё предреку…

Улита резво устремила на него любопытный взор.

- Почивать ты скоро пойдёшь, - возвестил Букал. - Я на повети медвежью шкуру постлал. Дышится там легко, сено молодое, душистое… Пусть приснятся тебе батюшка, боярин Степан, да братец Яким. Небось сбились с ног, свою ненагляду ищучи.

Все встали из-за стола. Улита поискала глазами икону и не нашла. Привычно перекрестилась в пустой красный угол.

Выйдя на зады избы, где была лестница на поветь, гостья внезапно остановила взгляд на лесной опушке.

- Кто это там?

В подберезье чернел саженный кузнец, казавшийся ещё выше оттого, что стоял на широком пне. Правой рукой он поднимал молот, в левой держал железную полосу. Перед ним была чёрная наковальня с обгоревшими костями.

- Это наш бог Сварог, - смущённо пояснил Род, - Покровитель ремесла…

- А почему кости на наковальне? - испуганно недоумевала Улита.

- Это каменный жертвенник. Букал на рассвете ягнёнка на нём заклал, чтобы я вернулся подобру-поздорову.

Улита - чего уж он никак не мог ожидать - заплакала.

- Опять ты рюмишь! - расстроился Род.

- Как же мне не рюмить? - всхлипывала она. - Я попала в вертеп язычников!

Он помог девушке взобраться по лестнице на поветь.

- Не уходи, - попросила Улита. - Я побоюсь заснуть близко от чёрного кузнеца.

Пришлось присесть рядом. Она крепко держала его руку, уже прикрыв глаза. Златовласая овечка на бурой медвежьей шкуре…

- Ты должен креститься, - сонно вымолвила Улита. - Иначе какой меж нами посяг? Не сможешь стать моим мужем…

Когда она глубоко заснула, Род осторожно спустился с повети. Старики сидели за столом. Он развернул Улитин лепест с волшебным зельем.

- Вот… в самую планощь оба разом нашли…

Букал мудрым глазом определил:

- Разрыв-трава!

Богомил восторженно восклицал:

- Она!.. Она!..

- Скажи, всем ли приносит счастье разрыв-трава? - задумавшись, обратился к нему Букал.

- Цего не знаю, того не знаю, - отнекнулся Соловей.

- Будем оба просить Сварога, чтобы ей и ему помог, - сказал один старый волхв другому.

Юноша залез на полати и крепко заснул…

Низкое солнце окрасило багрянцем оконный пузырь, когда Род проснулся. Тихий разговор внизу у стола слышался на полатях явственно.

- Цто теперь станешь делать? - спрашивал Богомил.