Эдуард Тополь - Япона коммуна, или Как японские военнопленные построили коммунизм в отдельно взятом сибирском лагере (по мемуарам японских военнопленных)

– Фуйню ты порешь! Мы стоим на Земле, а Бог и Солнце всегда над нашими головами. Если бы икона висела вниз головой, то Божья Матерь уронила бы Иисуса Христа! Иди на фуй, не морочь мне голову!

Юдзи был ошеломлен. До чего упрямые эти русские люди!

В начале ноября выпал первый снег. И, как обещал майор Новиков, сразу началась ужасная зима.

Земля замерзла так, что, когда японцы били ее кайлом, кайло отскакивало и рука немела.

На замерзшей дороге глина меж колеи торчала к небу остро, как пила.

Промерзший и мелкий, как сахар, снег сверкал и блестел и все сыпал и сыпал с неба. Японцы удивлялись: сибирский снег не похож на японский, он не липнет и не тает в руках, а сухим песком просыпается сквозь пальцы.

Небо низкое, облачное, и вся атмосфера промерзла так, что даже воздух стал как микроскопические линзы, в которых солнце дробится и рассеивается на тысячи маленьких солнц. Это удивительный природный феномен, это волшебное искусство мороза!

Минус сорок градусов! Плевок сразу примерзает к земле!

Вдруг на краю неба появляется черное облако, один его край тут же свешивается до земли, и разом возникает смерч – ураган со снегом. И если при скорости ветра метр в секунду температура снижается на градус, а снежный ураган несется со скоростью 30–40 и даже 50 метров в секунду, то невозможно описать, какой ужасающий холод налетает на вас в это время. Безжалостный и колючий мороз проникает сквозь самую теплую одежду, режет дыхание и легкие!

Сибиряки называют это бураном.

Зато после бурана погода устанавливается безоблачная. И ночи спокойные, тихие, на небе ослепительно сверкают полные звезды и кажутся такими близкими – рукой подать до Полярной звезды и Большой Медведицы!

Волки, которых японцы до сих пор не видели и не слышали, стали грустно и голодно потявкивать и подвывать совсем рядом с лагерем.

А ночи все затягиваются, становятся все длиннее. В два часа дня на землю уже спускаются сумерки, в четыре совсем темно. И так до девяти, а то и десяти утра следующего дня, когда с трудом, нехотя приходит новая заря. Солнце встает так медленно и так ненадолго!

Зато среди ночи на горизонте вдруг возникает слабый свет, через несколько минут он возносится ввысь, мистически меняя и смешивая краски – красное, синее, желтое, фиолетовое свечения причудливо танцуют в беззвучном небе! «О, как красиво! – говорили японцы. – Это симфония света, божественная палитра!»

А температура все падает – уже минус сорок пять! Теперь плевок замерзает на лету и ледышкой отлетает от промерзшего панциря земли.

Всё замерзло, всё! На мордах лошадей намерзли сосульки. Картофель замерз и стал как камни. Яблоки тоже. Листья капусты промерзли, и края их такие острые, что можно порезать руки. А бревна замерзли так, что ни пилой распилить, ни топором разрубить – просто камень! Из-за таких морозов окна всех русских домов двойные, между внутренними и наружными рамами жители подвешивают мясо кекликов – птиц, которых они зимой палками бьют в лесу и на дорогах. А под снегом сибиряки хранят, как в природном холодильнике, говядину и другое мясо, которое рубят топорами и пилят пилами.

Даже молоко замерзло!

Да, никогда раньше Юдзи не видел такого молока – на станции, на колхозном рынке, продавщица выставила на прилавке белые полушария величиной с чашку или глубокую тарелку. Юдзи испугался, подумал, что это мороженые женские груди. А она засмеялась:

– Ой, да что вы?! Это свежее молоко. Вчера вечером я налила свежее молоко в чашки и выставила на улицу, а утром внесла в дом и вынула. Купите и попробуйте, это очень вкусно!

Но денег у Юдзи не было, он улыбнулся и с сожалением отошел от продавщицы.

Каждый вечер после работы майор Каминский вызывал в штаб нескольких японцев: сначала всех врачей, потом санитаров, потом всех японских офицеров, затем – всех очкариков. И хитрыми вопросами пытался уличить их в том, что они скрывают свое участие в создании биологического оружия. Юдзи вынужден был переводить эти вопросы и через какое-то время стал подозревать, что Каминский знает японский язык, хотя и скрывает это…

С утра в гараже шофер Дамбара никак не мог завести грузовик и ругался по-русски:

– Ёлки-палки! Япона мать! Бензин замерз! Смотри!

Он налил из канистры бензин в кружку и показал Юдзи. Действительно, в бензине плавали мелкие льдинки.

– Что делать? Япона мать!

– Подожди, не ругайся. Сейчас позову Николая, он русский шофер.