Брат был прав. Письма, сложенные в деревянном сундуке с печатью конфиденциально, были написаны безукоризненно каллиграфическим почерком на тончайшей кремовой бумаге и с маниакальной настойчивостью фиксировали все события тайного плана превращения Милана в новые Афины. Таким образом, они подтверждали мои давние подозрения. Иль Моро, как и Медичи до него, разделял мнение многих правителей того времени относительно знаний наших предков о мире. Распространенным заблуждением было то, что их знания значительно превосходили наши. Эта идея была не нова: человечество, до того как Господь покарал его Потопом, переживало благодатный золотой век, который и вознамерились любой ценой возродить сначала флорентийцы, а затем и герцог Миланский. На пути к этой цели они не колеблясь отвергали Библию, а вместе с ней и все церковные догматы, утверждая, что в славное допотопное время не существовало организации, представлявшей Бога по прямому поручению.
Более того, в этих письмах утверждалось, что краеугольный камень этого плана закладывался у нас под носом. Если верить Прорицателю, коварство герцога не имело границ. Главным храмом Милана как столицы возрождения философии и науки древних должен был стать ни много ни мало — наш новый монастырь.
Должен признаться, Прорицатель своими откровениями застал меня врасплох. Этот таинственный незнакомец позволял себе то, на что я никогда не осмеливался. Как и предостерегал архивариус, у него были глаза повсюду. Причем не только в Милане, но даже в Риме, а свои последние письма он начинал фразой: « Augur dixit » [2] Предсказатель сказал (лат. ).
, что привело нас в полное замешательство. Что же это за осведомитель такой и кто кроме членов курии мог знать, как называют секретарей Вифании?
Мы не знали, кого и подозревать.
В те дни монастырь, о котором идет речь, Санта Мария делле Грацие, еще строился. По поручению герцога его возведением занимались лучшие архитекторы того времени. Для сооружения кафедры церкви был приглашен Браманте, для внутренней отделки — Кристофер Солари, и иль Моро не скупясь платил за роспись стен лучшим художникам. Он стремился превратить наш храм в мавзолей своей семьи, в усыпальницу, которая увековечила бы его в памяти человеческой.
Однако то, что большинство членов нашего ордена расценивало как удачу, автор писем считал ужасающим проклятием. Он утверждал, что Папа жестоко поплатится за это, а всю Италию ждут поистине упадок и гибель, если только не удастся положить конец всей затее. Анонимный автор этих посланий заслужил прозвище Прорицатель. Его видение перспектив христианства представлялось зловещим как никогда.
Никто не придавал значения злосчастному анониму, пока не пришло его пятнадцатое послание.
В то утро мой ассистент в Вифании брат Джованни Гоццоли ворвался в библиотеку в большом возбуждении. Он размахивал очередным донесением Прорицателя и, не обращая внимания на укоризненные взгляды склонившихся над книгами братьев, устремился ко мне.
— Брат Августин! Вы только взгляните на это! Вы должны это прочитать немедленно!
Впервые я видел брата Джованни в таком состоянии. Юный монах показал мне письмо и нервно прошептал:
— Это невероятно, падре. Не-ве-ро-ят-но.
— Что невероятно, брат?
Гоццоли судорожно вздохнул:
— Письмо. Это письмо... Прорицатель... Маэстро Торриани просил вас прочитать его незамедлительно.
— Маэстро?
Благочестивый Джоакино Торриани, тридцать пятый преемник святого Доминика Гузмана и высший священнослужитель нашего ордена, никогда не принимал всерьез анонимных доносчиков. Он был к ним равнодушен сам, а однажды упрекнул меня в том, что я трачу на них время. Что заставило его изменить отношение? Почему он просит меня незамедлительно ознакомиться с письмом?
— Прорицатель... — Гоццоли с усилием сглотнул.
— Прорицатель?..
— Прорицатель обнаружил, в чем состоит план.
— План?..
Рука, в которой брат Джованни держал письмо, дрожала от напряжения. Он разжал пальцы, и листок дорогой бумаги с красной сургучной печатью плавно опустился на мой стол.
— План иль Моро, — обессиленно прошептал мой секретарь, как будто избавившись наконец от тяжелого груза. — Теперь понимаете, брат Августин? Здесь объясняется, что он на самом деле собирается делать в монастыре Санта Мария делле Грацие. Он желает заниматься там магией!
— Магией? — Я старался ничем не выдать своего изумления.
Читать дальше