Нестор Кукольник - Иоанн III, собиратель земли Русской

Она только думала, давно ли было все это? Десяток лет какой-нибудь.

И теперь вид развалин дома Меотаки, где все это переиспытало сердце Зои, не произвел, однако, на нее особенно болезненного ощущения после воспоминаний.

Море с его чистою лазурью и закатом те же, но город и люди — другие. Грек где-где покажется, генуэзец — еще реже, а все жиды да турки — теперешние властители Кафы.

Послы московские из турецкого города Кафы снеслись с ханом и, получив приглашение, на татарских уже лошадях, с проводниками ханскими, должны ехать ко двору Менгли-Гирея. У Зои крепко забилось сердце, когда почтительный Никитин пришел поведать его высочеству Андрею Фомичу, что они с князем Васильем отправляются в эту же ночь править посольство. Не одна она, но и развенчанный деспот выслушал с неудовольствием весть, расстроившую все планы их.

— А мы что же?

— Ваша светлость покамест останетесь при обозе нашем, а мы налегке должны… беспременно одни… потому что в грамоте говорится о двух послах, и турки уж спрашивали, зачем у нас больно много посторонних. Пронюхали злодеи, что и деспина тут. Уж намекали, что-де им в ханскую столицу ехать не полагается. Мы отстаивали, говорили все, что нет у нас женска пола, да турки знай себе в бороду посмеиваются… нет-нет да и опять за свое.

— Если турки догадываются, что я здесь, мы погибли! — с отчаянием всплеснув руками, вскрикнул трусливый потомок византийских владык.

— Из чего тут погибать… подождать оно только придется… день, может, один. А впрочем… все будет благополучно. Хану ужо я по-итальянски молвлю — так, мол, и так. А с этими головорезами-то турками баять не приходится. В Эски-Крым к себе мы не замедлим вас переправить, истинно говорю.

Слушая убеждения эти, Андрей понемногу успокоился; не то было на сердце у Зои.

Разлучиться теперь с Васей и на один час ей казалось вечностью, а тут и сама неопределенность срока внушала ей справедливую причину очень понятного беспокойства. Делать, однако, было нечего. Спустилась южная ночь, и временное жилище, занятое главными послами московскими, опустело. Огонек долго светился в отдаленном углу помещения обозных людей посольских, где приютила скрываемого деспота с его женою заботливость московских друзей. Вася тяжело вздохнул, подымаясь на гору и потеряв из виду свет, указывавший ему место, где осталась Зоя, — после сцены ночного отпора грабителей ставшая для него предметом постоянной думы.

Быстро побежали татарские лошадки по кручам и рытвинам горного пути, им хорошо знакомого. Только крики «гайда» вооруженных всадников, составлявших эскорт послов, время от времени нарушали безмолвие восхитительной звездной ночи, красоты которой не думали замечать ни Вася, ни бывалый в передрягах Никитин. Юношу занимала мысль о Зое, и он машинально держался в неловком татарском седле. Никитин ехал и обдумывал приветствие, намереваясь блеснуть перед Гиреем знанием восточных обычаев и пышностью льстивых фраз во вкусе турок, успевших усвоить себе привычку к раболепной лести и со стороны людей, ничего для себя от владыки Крыма, конечно, не ожидающих. Оттого во всю дорогу и ехали молча путники, словно враги заклятые. Но холод осенней ночи мало-помалу давал себя чувствовать, и влага росы измочила-таки порядочно одежды послов, прежде чем восток стал приметно светлеть, сообщая предметам далеко не полную определенность. Тихо, медленно увеличивается свет, поднимая с собою дымку тумана. Вот наконец туман этот стал алеть, потом багроветь, потом обратился он в ярко-светлую массу и редеть начал. Очевидно, что местность стала покатее книзу; увлажненная росою растительность получала более и более могучие размеры. Вдали послышались, словно из воздуха, неопределенные, дрожавшие звуки — отдаленные крики муэдзина, сзывающего на молитву. В одно мгновение татары спешились и поверглись головами к востоку, совершая намаз.

— Этак мы скоро и приедем? — спрашивал Никитин старшего, когда татары сели опять на лошадей.

— Да, немного мгновений изочтет Азраил у смертных, как ты, бачка, очутишься перед порогом благополучия. Могучий Гирей, да хранит Аллах дни его, встает с зарею и хочет принять вас зараз по выходе из мечети.

Вдруг на повороте из-за горы мелькнул минарет, за ним еще два других прорезали туман своими иглами — и показался амфитеатр плоских крыш. Въезжали в Эски-Крым, резиденцию Гирея.

Длинный переулок, обрамленный глухими стенами, — довольно узкий, впрочем, чтобы за беспрестанными зигзагами ехать по нем было удобно неодинокому всаднику, — скоро кончился перед узкою площадкою, служившею входом в жилище друга царя Ивана Васильевича. Наших путников, как видно, давно уже здесь ждали. Лишь только показалась голова отряда в переулке, как знаки караульных у дворца Гирея заставили их ускорить шаг.