Дхан Мукерджи - Белый Клык. Лучшие повести и рассказы о животных

Прошлое вспомнилось ему потому, что, будь оно иным, вся судьба его сложилась бы иначе. Из слонов своего стада он один хорошо знал человека. Когда ему было всего девятнадцать месяцев от роду, его отца убили охотники за слоновой костью, а мать поймали и заставили работать в тиковой роще на лесопромышленную компанию. Вместе с ней стал рабом человека и Сирдар. И теперь, бродя вокруг озера далеко в джунглях, он перебирал в памяти три года, проведенные в неволе. Ему вспомнилось, как он и его мать попали в ременные петли, как они ничего не ели больше двух недель и, наконец, изнемогая от голода и усталости, подчинились насилию ради пищи. Слоны, умирая от голода, покоряются первому, кто их накормит. В этом отношении они не далеко ушли от некоторых людей.

Человек, который накормил Сирдара и его мать, стал их погонщиком. Сирдар все еще помнил, как вздрогнул он, когда погонщик в первый раз дотронулся до его хобота. Это было нестерпимое унижение. Двуногое существо, ничем не лучше обезьяны, похлопало по хоботу слона! Но Сирдар и его мать были так голодны, что во всем подчинились человеку, только бы он дал им еды, побольше еды, – веток, риса или сена, все равно! Муки голода жалили их, словно тысячи змей.

«Но, благодарение богам слоновьего племени, в неволе я узнал, каковы люди и их дела, – думал он. – Не знай я их так хорошо, мне не заметить бы их на деревьях сегодня утром. Им не удалось меня перехитрить, потому что я знаю все их повадки. Люди прячутся на деревьях, как обезьяны».

Потом ему вспомнился запах человека и его жилища. Когда человек доволен и ничего не боится, он пахнет, как дерево, – приятно и привлекательно; если же он сердится или боится – ведь злоба и страх так часто неотделимы друг от друга, – от него пахнет мертвечиной. Так бывало всегда, когда погонщик чувствовал страх, и это приносило слонам немало страданий. Он колол их анкусом, изо всех сил бил каблуком по голове за ушами. Представьте себе, что кто-нибудь неожиданно ударил вас по голове. Так человек наказывает слонов за малейшую ошибку. Вот какая это была жизнь! Наконец терпение у них лопнуло, и мать с Сирдаром решили убежать в джунгли. Конечно, они не могли предусмотреть все – на это у них не хватило бы ума. Но они повиновались инстинкту, и все прошло как по продуманному во всех подробностях плану.

Однажды погонщик отправился со своими слонами далеко в джунгли. Там он заставил их не только таскать бревна на опушку, куда могли подъехать волы, но и аккуратно укладывать их на повозки ровными штабелями. Представьте себе бревна весом в тонну каждое, которые надо сложить друг на друга, точно спички в коробку. Если какое-нибудь бревно торчало из штабеля, мать Сирдара упиралась в него лбом, он становился позади нее, и они вдвоем что было сил толкали бревно. Лоб слонихи был покрыт глубокими ссадинами, а у Сирдара ныла шея, но они нажимали до тех пор, пока не задвигали бревно на место.

За всякую провинность погонщик больно бил их по головам. Иногда он вонзал в шею слонихи острый анкус. В этот мартовский день, укладывая бревна, они вытерпели немало побоев, и джунгли неодолимо влекли их к себе. Повсюду звучали ликующие голоса весны. В ветвях кричали и распевали птицы, рассыпая вокруг тысячи соблазнов. Колдовское очарование леса тревожило их глаза, уши, западало в самое сердце.

Цветы пленяли своим запахом. Орхидеи, большие, как кленовые листья, роняли пыльцу, которая летела им в ноздри. Листья лотоса, каждый величиной с ухо слона, лежали на серебристых озерах, словно изумрудные плошки. А цветы лотоса, огромные, как луна, наполняли воздух пьянящим ароматом. «Лето все ближ-же, ближ-же!» – жужжали золотисто-черные пчелы, перелетая с цветка на цветок. Каждое дерево, каждый куст, с которых они срывали листья, истекали соками. Природа нашептывала им в истерзанные уши: «Бегите, бегите на волю! Пусть этот человек сам складывает бревна. Вокруг дремучие леса: в какой-нибудь миле к востоку ему никогда не найти вас. Бегите!» «Ку-ку! Ку-ку!» – кричала кукушка, откладывая яйца в чужое гнездо. «Тиа-та, тиа, тиа, тиа-та», – высвистывал дрозд серебристым чарующим голосом. «В путь, в путь, в путь», – шептал ветер. Кто устоял бы перед таким искушением? Весна звала их к себе… Весна…

Тут погонщик сделал непоправимую глупость. Когда мать Сирдара хотела сорвать и съесть ветку, он плюнул ей прямо на хобот. Слониха пронзительно затрубила и рванулась вперед, повалив своим израненным лбом большое дерево. Погонщик, сидевший на ней, глубоко всадил в нее свой анкус, но она не остановилась, а побежала еще быстрее. Погонщик ударился головой о толстую ветку и мертвый свалился на землю. Сирдар, бежавший следом, переступил через его труп. Слониха неслась вперед, увлекая за собой Сирдара. С тех пор прошло много лет, и теперь Сирдар даже не помнил, переступил ли он через упавшего человека. Он помнил только, как весна подгоняла его: «Вперед, вперед, вперед!» Даже трава под его ногами твердила: «Ты свободен, свободен!» И Сирдар понял, что он и его мать в самом деле свободны.