Эдвард Бульвер-Литтон - Кенелм Чиллингли, его приключения и взгляды на жизнь

Кенелм встал, снял шляпу и, величественно раскланявшись, пошел было к выходу из ложбины, как вдруг очутился лицом к лицу с Джорджем Бельвуаром, за которым следовала с толпой гостей прелестная Сесилия.

Джордж Бельвуар схватил Кенелма за руку и воскликнул:

– Чиллингли! Я знал, что не мог ошибиться.

– Чиллингли? – повторил за ним Леопольд Траверс. – Не сын ли вы моего старого друга, сэра Питера?

Разоблаченный таким образом, Кенелм не потерял обычного присутствия духа. Он обернулся к Трэверсу, стоявшему как раз за ним, и шепнул ему:

– Если мой отец был вашим другом, не срамите его сына. Не говорите, что попытка моя не удалась. Отступите от вашей системы и дайте Уилу Сомерсу возможность занять место миссис Ботри.

Потом, обратившись опять к Бельвуару, он спокойно сказал:

– Да, мы уже встречались.

– Сесилия, – вставил теперь свое слово Трэверс, – я рад, что могу представить тебе мистера Чиллингли не только как сына моего старого друга и как странствующего рыцаря, о храбром подвиге которого в защиту твоей любимицы Джесси Уайлз мы столько слыхали, но и как красноречивого оратора, который переубедил меня в деле, где я считал себя непогрешимым. Скажи мистеру Летбриджу, что я согласен взять арендатором Уила Сомерса на место старухи Ботри.

Кенелм крепко пожал руку сквайра.

– Я был бы счастлив, если бы в моей власти было оказать добрую услугу вам наперекор какой бы то ни было системе.

– Подайте руку моей дочери, мистер Чиллингли. Теперь, надеюсь, вы не откажетесь принять участие в танцах?

Выйдя из ложбины на открытую лужайку, Сесилия окинула Кенелма робким взглядом. Его наружность ей понравилась. Ей показалось, что под холодным и грустным выражением его лица кроется много доброты, и, приписывая молчаливость неловкому положению, в которое поставило его внезапное разоблачение его инкогнито, она с женским тактом старалась рассеять его смущение.

– Вы избрали восхитительный способ ознакомления с нашими краями в эту прекрасную летнюю пору, мистер Чиллингли. Студенты во время каникул, кажется, часто предпринимают подобные прогулки.

– Очень часто, только они обычно бродят стаями, словно одичавшие собаки или австралийские динго. Только прирученную собаку можно встретить бегущей по дороге особняком, и то, если она не ведет себя очень скромно, раз девять из десяти ее побьют камнями как бешеную.

– Мне говорили, что вы, к сожалению, путешествовали не совсем спокойно.

– Это верно, мисс Трэверс, и я довольно незадачливая собака, а может быть, и бешеная. Но извините меня, вот и палатка; музыканты заиграли, я же, увы, нетанцующая собака.

Он выпустил руку Сесилии и поклонился.

– Так присядем на минуту, – сказала она, указывая на садовую скамейку. – Я не приглашена на следующий танец и, так как немного устала, рада буду передышке.

Кенелм вздохнул и с видом мученика, который готовится к пытке, занял место возле прелестнейшей девушки во всем крае.

– Вы учились в университете с мистером Бельвуаром?

– Да.

– Его считали там способным?

– Безусловно.

– Знаете, он метит в депутаты от нашего графства на предстоящих выборах. Папа горячо желает ему успеха и полагает, что он будет полезным членом парламента.

– Не сомневаюсь. В первые пять лет его будут называть выскочкой, крикуном и фанфароном; люди одних с ним лет станут над ним посмеиваться и в торжественных случаях кашлем заглушать его речь. В следующие пять лет он прослывет умным человеком в комиссиях и необходимой фигурой для выступлений в прениях. К концу этого срока он сделается заместителем министра и по прошествии еще пяти лет – членом кабинета министров и представителем значительной партии. В частной жизни он будет личностью безукоризненной, и жена его на больших балах станет появляться в фамильных бриллиантах. Она будет интересоваться политикой и богословием; если же умрет раньше его, то муж докажет, как он ценит супружеское счастье, избрав другую жену, также способную носить фамильные бриллианты и поддерживать знатность рода.

Хотя Сесилия и смеялась, однако ей внушала некоторое почтение торжественность Кенелма, когда он изрекал эти пророчества. Да и все предсказание удивительно совпадало с ее собственным взглядом на характер того, чьи судьба так метко была очерчена.

– Уж не умеете ли вы гадать, мистер Чиллингли? – нерешительно спросила она после минутного молчания.

– Не хуже всякого, кто возьмет у вас за это шиллинг.