– Я никогда не мог толком разобрать, какие это рыбы, – сказал преподобный Джон Столуорз. – Конечно, не щуки, как на гербе семейства Хотофт: у них прямо-таки устрашающий вид, способный испугать всех будущих Шекспиров!
– Мне думается, это лини, – промолвил мистер Майверс. – Линь – рыба, умеющая обеспечить себе безопасную жизнь благодаря тому, что она философски предпочитает скромное и незаметное существование в глубоких ямах и в иле.
Сэр Питер.Нет, Майверс, это елец – рыба, которая раз завелась в пруду, то уж никогда оттуда и не выведется. Вы можете выкачать воду, вы можете спустить ее. «Ну, – скажете вы, – теперь не будет ельца». Но как бы не так! Не успеете вы оглянуться, как ваш пруд уже снова кишит ельцом. Так что более подходящей эмблемы для нашего рода нельзя было и придумать. Сколько всяких политических волнений и революций произошло в Англии со времен Гептархии, а порода Чиллингли все та же и сидят они на том же месте. Их почему-то не разорило нашествие норманнов, они держали лены при Эвдо Сенешале так же спокойно, как и при короле Гарольде. Они не участвовали ни в крестовых походах, ни в войне Алой и Белой розы, ни в гражданской войне между Карлом Первым и парламентом. Как ельца не разлучить с водой, так и Чиллингли нельзя было оттащить от земли и землю – от Чиллингли. Может быть, я и неправ, но мне хотелось бы, чтобы новый Чиллингли был чуть меньше похож на ельца.
– Ах, – воскликнула мисс Маргарет, которая, взобравшись на стул, рассматривала родословную в лорнет, – я не вижу ни одного красивого имени, кроме Оливера!
Сэр Питер. Этот Чиллингли родился в эпоху протектората Оливера Кромвеля и назван так в его честь, равно как его отец, родившийся в царствование Иакова I, был окрещен Джеймсом [25]. Наши три рыбки всегда плыли по течению. Что ж, Оливер – имя неплохое, но оно имеет привкус радикальных доктрин.
Майверс.Я этого не думаю. Оливер Кромвель круто расправлялся с радикалами и их доктринами. Но лучше поищем имя, звучащее не так страшно и революционно.
– Нашел, нашел! – закричал пастор. – Вот потомок сэра Кенелма Дигби и Венеции Стэнли. Сэр Кенелм Дигби! Прекрасный образец мускульного христианства. Он умел сражаться так же хорошо, как и писать. Правда, немножко чудак, но настоящий джентльмен. Назовите мальчика Кенелмом.
– Прелестное имя, – сказала мисс Сибилла. – Оно дышит романтикой.
– Сэр Кенелм Чиллингли – что ж, звучит… как бы это сказать… внушительно, – согласилась мисс Маргарет.
– И имеет то преимущество, – заметил мистер Майверс, – что, хотя оно связано с представлением о человеке благородном и доблестном, – что должно вызвать у ребенка желание соревноваться со своим тезкой в этих качествах, оно в то же время не настолько знаменито, чтобы это соперничество было невозможно. Известно, что сэр Кенелм Дигби был образованный и благородный джентльмен, но если принять во внимание его глупые суеверия относительно порошков, благотворно действующих на нервную систему, и прочего, то, конечно, в наше время не нужно быть гением, чтобы стать с ним на одном уровне. Да, давайте остановимся на Кенелме. Сэр Питер все еще раздумывал.
– Конечно, – заговорил он после некоторого молчания, – конечно, память о Кенелме связана с довольно причудливыми поступками: например, его женитьба на прекрасной Венеции была, в сущности, необдуманным шагом. Я хотел бы, чтоб мой сын не слишком увлекался женской красотой, а женился на особе почтенной, достойного нрава и безукоризненного поведения.
Мисс Маргарет.Разумеется, на британской матроне!
Все три сестры (хором) . Разумеется, разумеется!
– Но, – продолжал сэр Питер, – в сущности, я и сам не без чудачеств, и чудачества, в общем, вещь довольно невинная. А так как малютка не собирается жениться завтра, у нас еще будет время обсудить этот вопрос. Кенелм Дигби был человек, которым может гордиться самое почтенное семейство, и при этом, как ты сказала, Маргарет, Кенелм Чиллингли действительно звучит недурно. Прекрасно, назовем его Кенелмом Чиллингли!
Таким образом, мальчика окрестили Кенелмом, после чего его печальное личико еще более вытянулось.
Прежде чем родственники разъехались, сэр Питер пригласил мистера Гордона в свою библиотеку.
– Кузен, – начал он самым любезным тоном, – я не осуждаю вас за отсутствие родственных чувств или даже обычного человеческого отношения к новорожденному.
Читать дальше