Эрнест Хемингуэй - Остальные тридцать два. Полное собрание рассказов

– Как вы себя чувствуете, Джон? – спросил я.

– Чувствую хорошо, – улыбнулся Джон. – Хороший напиток, о’кей. Может, я от него немножко пьяный. Но помогает от шума в голове.

Подошел официант, который взволнованно сказал:

– Я сообщил о нем.

– Ну что ж, – произнес я, – значит, вы свою проблему решили.

– Да, – с достоинством согласился он. – Я сообщил, и они уже едут за ним.

– Пойдемте отсюда, – предложил я Джону. – Тут сейчас начнется заваруха.

– Тогда лучше идти, – поднялся Джон. – Как ни стараться избежать, неприятности всегда тут. Сколько мы должны?

– Вы не останетесь? – уточнил официант.

– Нет.

– Но это же вы дали мне номер телефона.

– Ну и что? Поживешь здесь – каких только телефонов не узнаешь.

– Но это было моим долгом.

– Да. Конечно. Долг – великая вещь.

– А теперь?..

– Послушайте, сейчас вы ведь чувствуете, что поступили правильно, да? Может, вы и потом будете чувствовать то же самое. Может, вы привыкнете, и вам это будет нравиться.

– Вы забыли свой сверток, – напомнил официант.

Он подал мне мясо, завернутое в два конверта, в которых присылали по почте журнал «Шпора», их экземпляры громоздились на кипах других журналов в одном из служебных помещений посольства.

– Я вас понимаю, – сказал я официанту, – поверьте.

– Он был старым клиентом, хорошим клиентом. А кроме того, я никогда еще ни на кого не доносил. Я сделал это не ради удовольствия.

– И я бы на вашем месте не старался казаться ни циничным, ни грубым. Скажите ему, что это я донес. Меня он все равно ненавидит из-за расхождения в политических взглядах. А узнать, что это сделали вы, ему было бы неприятно.

– Нет. Каждый должен отвечать за себя. Но вы понимаете?

– Да, – солгал я. – Понимаю и одобряю.

На войне часто приходится лгать, и, когда приходится, делать это нужно быстро и как можно более правдоподобно.

Мы пожали друг другу руки, и я пошел вслед за Джоном. Уже в дверях, перед тем как выйти, я оглянулся на столик, где сидел Дельгадо. Перед ним стоял очередной стакан джина с тоником, и все сидевшие вместе с ним смеялись его рассказу. Его загорелое лицо было веселым, взгляд острым – как у стрелка, и мне стало интересно: за кого он себя выдавал?

Глупо было с его стороны явиться к Чикоте. Но так похоже на него: чтобы было чем похвастать, вернувшись к своим. Когда мы вышли и повернули на улицу, большая машина службы безопасности подкатила к бару Чикоте, и из нее высыпало восемь человек. Шестеро с автоматами заняли позиции у входа. Двое в штатском вошли внутрь. Один из прибывших потребовал у нас документы, но, когда я сказал: «Иностранцы», велел проходить, все, мол, в порядке.

Идя в темноте по Гран-Виа, мы все время ощущали под ногами на тротуаре битое стекло и осколки камней от недавнего обстрела. В воздухе стоял дым, пахло взрывчаткой и пылью от разрушенных стен.

– Где вы собираетесь есть? – спросил Джон.

– Тут у меня мясо для всех, можно приготовить его прямо в номере.

– Я приготовить, – предложил Джон. – Я хорошо готовить. Помню, один раз я готовить на корабле…

– Боюсь, оно будет слишком жесткое, – сказал я. – Корову только что забили.

– Нет! – не согласился Джон. – На войне не бывает жесткое мясо.

По темной улице люди спешили по домам из кинотеатров, где пережидали обстрел.

– А зачем тот фашист приходить в бар, где его знают?

– Не иначе рехнулся.

– На войне всегда так, – задумался Джон. – Слишком много сумасшедших.

– Думаю, тут вы попали в яблочко, Джон.

Придя в отель, мы прошли через дверь мимо поставленных друг на друга мешков с песком, защищавших стойку портье, и попросили ключи, но портье сказал, что у меня в номере два каких-то товарища принимают ванну, он дал им ключи.

– Идите наверх, Джон, – попросил я. – Мне нужно позвонить.

Я прошел к телефонной будке и позвонил по номеру, который дал официанту.

– Привет! Пепе?

Голос в трубке прозвучал сдержанно:

–¿Qué tal Enrique? [5] Как дела, Энрике? ( исп. )

– Слушай, Пепе, вы взяли у Чикоте некоего Луиса Дельгадо?

– Si, hombre, si. Sin novedad [6] Да, друг, да. Без неожиданностей ( исп. ). . Без труда.

– Он про официанта что-нибудь знает?

– No, hombre, no.

– Тогда и не говорите ему ничего. Скажите, что это я на него донес, ладно? Ни слова об официанте.

– Почему? Какая разница? Он шпион. Его расстреляют. Тут никаких сомнений.

– Знаю, – произнес я. – Но разница есть.

– Ну, как хочешь, hombre. Как хочешь. Когда увидимся?