Уильям Уилки Коллинз - Армадэль

Второе письмо было совсем не так приятно, как первое. Младший брат был еще жив и не отступал от своего намерения ни простить, ни забыть. Он уведомлял мистера Брока, что выбор мужа его покойной сестрой и ее поступок с отцом во время ее замужества сделали невозможными всякую привязанность или уважение с его стороны, следовательно, и его племяннику, и ему самому были бы тягостны личные сношения. Он говорил в общих выражениях о неприятностях, разлучивших его с покойной сестрой, только для того, чтобы, уверить мистера Брока, что о личном знакомстве с молодым Армадзлем нечего было и думать, и в заключение просил позволения прекратить переписку.

Мистер Брок благоразумно уничтожил тут же второе письмо и, показав Аллэну приглашение его кузена, посоветовал ему отправиться в Торп-Эмброз так скоро, как только он будет чувствовать себя в силах встречаться с посторонними. Аллэн выслушал этот совет довольно терпеливо, но отказался воспользоваться им.

– Я охотно пожму руку моему кузену, если встречусь с ним, – сказал он, – но я не буду гостем в том доме, в котором с моей матерью так дурно обошлись.

Брок твердо возражал Аллэну, стараясь показать это обстоятельство в его настоящем свете. Даже в то время, когда он еще не знал о происшествиях, уже угрожавших своим приближением, одинокое положение Аллэна в свете возбуждало серьезное беспокойство его старого друга и воспитателя… Поездка в Торп-Эмброз открывала возможность для Аллэна приобрести друзей и связи, приличные его званию и возрасту, но Аллэна уговорить было невозможно. Он упорно и безрассудно не поддавался убеждениям, и ректору ничего более не оставалось, как прекратить этот разговор.

Недели проходили однообразно одна за другой. Аллэн не выказывал легкомыслия, свойственного его летам и характеру, стойко перенося несчастье, сделавшее его сиротой.

Он построил и спустил на воду свою яхту, но даже работники приметили, что это занятие потеряло для него интерес. Молодому человеку как-то было несвойственно предаваться горести так, как Аллэн предавался ей теперь. По мере приближения весны Брок начал тревожиться относительно т ого, что будет, если Аллэна не развлечь немедленно переменой места. После многих размышлений ректор решился па поездку в Париж и даже далее, на юг, если его спутник изъявит желание путешествовать по континенту. Согласие Аллэна на это предложение смягчило его упорный отказ познакомиться с кузеном. Он охотно соглашался ехать с Броком, куда ему было угодно. Ректор поспешил воспользоваться его согласием, и в половине марта оба спутника отправились в Париж через Лондон.

В Лондоне мистер Брок неожиданно почувствовал новое сильное беспокойство. Неприятное воспоминание об Озайязе Мидуинтере, забытое с начала декабря, опять выплыло на поверхность и стало ректору еще неприятнее прежнего в самом начале путешествия.

Положение Брока в этом сложном деле было довольно затруднительно с самого первого появления Мидуинтера. Теперь же положение это стало еще более невыгодным. Обстоятельства сложились так, что разногласия между Аллэном и его матерью относительно учителя не имели никакого отношения к болезни, ускорившей смерть миссис Армадэль. Намерение Аллэна воздержаться от раздражительных слов и нежелание Брока касаться неприятного события заставляли их обоих молчать о Мидуинтере в присутствии миссис Армадэль в те три дня, которые прошли между отъездом учителя и появлением незнакомой женщины в деревне. В период горя и страданий, последовавших после кончины матери, не было возможности начинать разговор об учителе. Немного успокоившись после похорон, Аллэн упорно подчеркивал свое участие в судьбе нового друга. Он написал Мидуинтеру о своем несчастье и предлагал (если только ректор формально не воспротивится этому) навестить его, прежде чем они отправятся в Париж на следующее утро. Что было делать Броку? Нельзя было отрицать, что поведение Мидуинтера опровергало необоснованное недоверие к нему миссис Армадэль. Если бы ректор, не имея никакой убедительной причины, на которую он мог сослаться, и не имея никакого права вмешиваться, кроме того права, которое предоставляла ему вежливость Аллэна, отказался одобрить предполагаемое посещение, тогда он должен был сказать «прости» прежнему доверию воспитателя и ученика в предполагаемом путешествии. Окруженный затруднениями, которыми, может быть, пренебрег бы менее справедливый и менее добрый человек, Брок сказал слова предостережения при расставании и (чувствуя более доверия к скромности и самоотвержению Мидуинтера, чем ему хотелось признаться даже себе самому) предоставил Аллэну полную свободу поступать по-своему.