Генри Джеймс - Бостонцы

– О, спасибо, – сказал Бэзил Рэнсом. – Это вечеринка? Я не был на вечеринках с тех пор, как покинул Миссисипи.

– Нет, мисс Бёрдси не устраивает вечеринок. Она аскет.

– Что ж, хорошо, что мы уже поужинали, – засмеялся Рэнсом.

Хозяйка дома помолчала, опустив глаза. Казалось, что она колеблется между несколькими вещами, которые могла бы сказать в ответ, и все они настолько важны, что она никак не может выбрать.

– Я думаю, это может быть вам интересно, – сказала она наконец. – Вы услышите любопытное обсуждение, если вам нравятся такие вещи. Возможно, вы не согласитесь, – добавила она, глядя на него своими странными глазами.

– Возможно, и не соглашусь. Я не соглашаюсь со всем подряд, – сказал он с улыбкой, поглаживая свою ногу.

– Вас не волнует прогресс человечества? – спросила мисс Ченселлор.

– Не знаю, я никогда не видел его. Может быть, вы мне его покажете?

– Я покажу вам серьёзные усилия, направленные на его достижение, можете быть уверены. Но я не уверена, что вы этого достойны.

– Это, наверное, что-то очень бостонское? Я с удовольствием взглянул бы на это, – сказал Бэзил Рэнсом.

– В других городах тоже есть подобные движения. Миссис Фарриндер бывает везде. Возможно, она произнесет речь сегодня.

– Миссис Фарриндер, знаменитая…?

– Да, знаменитая. Апостол женской эмансипации. Она большой друг мисс Бёрдси.

– А кто такая мисс Бёрдси?

– Одна из местных знаменитостей. Женщина мира, она борется за все разумные реформы. Я думаю, мне следует сказать вам, – тут же продолжила мисс Ченселлор, – она одна из первых и одна из самых ярых старых аболиционистов.

Она действительно думала, что должна была сказать ему об этом, и теперь её бросило в дрожь от возбуждения. Однако если она боялась, что эта новость вызовет у него раздражение, то была разочарована сердечностью, с которой он воскликнул:

– Бедная пожилая леди – ей, должно быть, уже много лет!

Она довольно сурово ответила:

– Она никогда не будет старой. Никто из моих знакомых не может похвастаться такой молодостью духа. Но если вы не разделяете эти взгляды, возможно, вам лучше не ходить туда, – продолжила она.

– Не разделяю какие взгляды, мадам? – спросил Бэзил Рэнсом, который, как ей показалось, до сих пор всего лишь пытался сохранить видимость серьёзности. – Если, как вы говорите, там намечается дискуссия, там должны быть сторонники разных взглядов, и конечно, нельзя придерживаться всех точек зрения одновременно.

– Да, но там каждый или каждая будут по-своему защищать новые истины. Если вам это безразлично, нам не по пути.

– Говорю вам, я не имею представления о них! Я ещё никогда не сталкивался ни с какими истинами, кроме старых, – старых как луна и солнце. Откуда я могу знать? Прошу, возьмите меня с собой – это такой редкий шанс увидеть Бостон.

– Это не Бостон – это человечество! – с этими словами мисс Ченселлор поднялась со стула, и это движение должно было означать согласие. Но перед тем как выйти, чтобы переодеться, она взглянула на своего родственника, чтобы увериться, что он понял, что она имеет в виду. Он притворился, что не понял.

– Что ж, вероятно, можно считать, что я придерживаюсь традиционных взглядов, – признал он. – Вы думаете, это маленькое собрание поможет мне их изменить?

Она задержалась на мгновение с выражением озабоченности на лице.

– Миссис Фарриндер изменит их! – сказала она и отправилась готовиться к выходу.

В характере бедной молодой леди была постоянная озабоченность и привычка беспокоиться без особых на то причин, пытаясь предугадывать последствия всех действий. Она вернулась через десять минут, одетая в капот, который, по её мнению, больше всего соответствовал аскетизму мисс Бёрдси. Она надевала перчатки, пока её посетитель укреплял свою оборону против миссис Фарриндер ещё одним бокалом вина, и сообщила, что уже раскаялась в том, что предложила ему пойти с ней. Что-то подсказывало ей, что он будет нежелательным элементом.

– Почему? Это будет что-то вроде спиритического сеанса? – спросил Бэзил Рэнсом.

– В доме мисс Бёрдси я слышала немало пророческих вещей, – Олив Ченселлор заставила себя сказать это, глядя ему в лицо, в надежде, что это произведёт на него впечатление.

– О, мисс Ченселлор, это же просто находка для меня!— просиял молодой миссисипец.

Когда он это сказал, она подумала, что он очень красив, но вспомнила, что, к сожалению, чем мужчина красивее, тем меньше его заботит истина, и тем более – новые идеи. Впрочем, для неё в острые моменты всегда служило утешением то, что она ненавидела мужчин как класс.