Сьюзан Хинтон - Изгои

– Ой, да брось, малыш, – Далли презрительно оглянулся, – я в спальне был.

Вдруг он глянул на меня.

– Господи, Понибой, вот у тебя уши-то красные.

Я припомнил, что обычно творилось у Бака в спальне во время его вечеринок. Тут Далли понял, в чем дело, и развеселился.

– Эй, парень, да ничего такого не было. Я спал, точнее пытался поспать, в таком-то гвалте. Хэнк Вильяме! – он закатил глаза и прибавил к Вильямсу парочку прилагательных. – Мы с Шепардом сцепились, я пару ребер сломал. Нужно отлежаться, – он мрачно потер бок. – У старины Тима кулаки ого-го. Сам он, правда, одним глазом еще неделю ничего видеть не будет.

Он оглядел нас и вздохнул.

– Ладно, погодите чуток, посмотрим, как эту кашу расхлебать можно. – Тут он пригляделся ко мне повнимательнее. – Понибой, да ты промок, что ли?

– Д-д-д-да, – простучал я зубами.

– Господи боже! – он распахнул дверь-сетку, втащил меня в дом и махнул рукой Джонни, чтобы шел следом. – Да ты помрешь от воспаления легких раньше, чем вас копы поймают.

Он чуть ли не на руках внес меня в пустую спальню, попутно ругая меня на чем свет стоит.

– А ну, снимай фуфайку. – Он бросил мне полотенце. – Вытирайся и жди здесь. Хоть Джонни в куртке, и то ладно. Куда ты собрался бежать в одной фуфайке, да еще и мокрой. Головой, что ли, не думаешь?

Говорил он точь-в-точь как Дэрри, я так и вытаращился на него. Он ничего не заметил и вышел, мы с Джонни уселись на кровать.

Джонни улегся.

– Сигаретку бы.

У меня тряслись колени, я вытерся и теперь сидел на кровати в одних джинсах.

Далли вернулся через минуту. Тихонько прикрыл дверь.

– Держите, – он сунул нам пистолет и скатку банкнот, – пистолет заряжен. Богом прошу, Джонни, не тычь им в меня. Тут пятьдесят баксов. Все, что удалось выжать из Меррила. Он проматывает выигрыш с последних скачек.

Вы, наверное, думаете, что это Далли помогал Баку проворачивать дела с договорными скачками, раз он жокей и все такое, но ничего подобного. Последний чувак, который об этом заикнулся, потерял три зуба. Далли на лошадках ездил честно и из сил выбивался, чтоб прийти первым. Только это Далли и делал честно.

– Пони, а Дэрри с Газом в курсе насчет всего этого?

Я помотал головой. Далли вздохнул.

– Ох, черт, вот уж не тянет меня Дэрри рассказывать, еще проломит мне башку.

– А ты не рассказывай, – ответил я.

Мне не хотелось, чтоб Газ волновался, хорошо было бы как-нибудь ему сообщить, что со мной пока что все нормально, но Дэрри пусть хоть поседеет от беспокойства, мне плевать. Я так вымотался, что даже не стал себе говорить, что это глупо и нечестно. Я убедил себя, что будет нехорошо, если ему обо всем скажет Далли. Дэрри его изобьет до смерти за то, что он дал нам пистолет, денег и помог сбежать из города.

– Держи, – Далли протянул мне рубашку примерно на шестьдесят миллионов размеров больше моего. – Это Бакова рубашка, вы с ним не то чтобы одного размера, но она хотя бы сухая. – Еще он дал мне свою потертую кожаную куртку с подкладкой из желтой овчины. – Там, куда вы едете, будет холодно, но одеяла брать опасно, надо ехать налегке.

Я застегнул рубашку и чуть не утонул в ней.

– Вскочите на грузовой до Виндриксвилля, он вышел в три пятнадцать, – учил нас Далли. – На Сойкиной горе есть старая заброшенная церковь. За ней – колонка, так что насчет воды не волнуйтесь. Как будете на месте, сразу купите еды на неделю – прямо утром, пока вся эта история не разлетелась, а потом сидите там и носу не высовывайте. Я приеду сразу, как пойму, что можно. Блин, а я-то думал, что только в Нью-Йорке могу впутаться в заваруху с убийством.

При слове «убийство» у Джонни в горле что-то булькнуло, и он вздрогнул.

Далли проводил нас до двери и, перед тем, как мы вышли, выключил свет на крыльце.

– Ну, мчите! – Он взъерошил Джонни волосы. – Береги себя, малыш, – тихонько сказал он.

– Хорошо, Далли, спасибо.

И мы выбежали в темноту.

Мы засели в кустах возле железнодорожных путей, слушая, как свист паровоза становится все громче и громче. Поезд стал притормаживать, заскрежетал по рельсам.

– Пошли! – прошептал Джонни.

Мы кинулись к поезду, подтянулись, вползли в открытый товарный вагон. В вагоне мы прижались к стенке и даже вздохнуть боялись, пока слушали, как снаружи ходят и переговариваются железнодорожные рабочие. Один сунул голову в вагон, и мы так и застыли. Но он нас не заметил, поезд снова поехал, и вагон загрохотал дальше.

– Теперь он остановится только в Виндриксвилле, – сказал Джонни и осторожно положил пистолет на пол. Он покачал головой. – И зачем он мне его дал? Я же ни в кого выстрелить не смогу.