Эрнест Хемингуэй - Зеленые холмы Африки. Проблеск истины

– Шенци, – сказал М’Кола и изобразил человека, натягивающего лук. Череп был совершенно чистый, но в полых рогах скопилось какое-то вещество, которое отвратительно пахло; я с самым невинным видом, словно не чувствую вони, протянул рог Гаррику, который быстро, ничем не проявив себя, сунул его Абдулле. Абдулла сморщил плоский нос и потряс головой. От рогов действительно омерзительно пахло. Мы с М’Колой рассмеялись, а Гаррик продолжал хранить невозмутимое выражение.

Мне пришла в голову мысль проехать вдоль дороги на машине, выглядывая куду, а особенно подозрительные места обследовать. Мы так и сделали, вернулись в машину и по дороге осмотрели без всякого результата несколько полян. Тем временем взошло солнце, и дорогу наводнили путники – одни в белой одежде, другие почти голые, и мы решили вернуться в лагерь. На пути мы сделали остановку и проверили еще один солонец. Там мы увидели антилопу импалу, бока которой горели красным там, где солнечные лучи падали на нее, пробиваясь сквозь деревья. Вокруг было много следов куду. Мы их заровняли и двинулись дальше, но тут над нами нависла туча саранчи, летевшей на запад, отчего небо мерцало розоватым светом – все это напоминало старые фильмы, только там цвет серый. Навстречу нам вышли моя жена и Старик, их лица выражали разочарование. У них дождя не было, и они были уверены, что мы вернемся не с пустыми руками.

– Как мой литературный друг – отбыл?

– Да, отправился в Хандени, – сказал Старик.

– Он много поведал мне об американских женщинах, – сказала Мама. – Бедный Папа, я была уверена, что сегодня все получится. Проклятый дождь!

– И что же он рассказал про американских женщин?

– Что они ужасны.

– А он не глуп, – сказал Старик. – Теперь расскажите, как все было.

Мы уселись под обеденным тентом, и я им все рассказал.

– Это проделки вандеробо, – не сомневался Старик. – Они отвратительные стрелки. Что ж, не повезло.

– А я подумал, что это один из тех бродячих туземцев, которых встречаешь с луком у дороги. Увидел поблизости солончак, а потом добрался и до второго.

– Маловероятно. Они носят с собой лук и стрелы для самозащиты. Они не охотятся.

– Кто бы он ни был, но навредил здорово.

– Да, не повезло. И еще дождь. Я поставил часовых на обоих холмах, но они ничего не видели.

– Не будем ныть до завтрашнего вечера. Когда нам уезжать?

– Послезавтра.

– Вот чертов дикарь!

– Карл, наверно, уже перестрелял всех черных антилоп.

– Мы не успеем заехать в прежний лагерь за рогами. Ты ничего не слышал?

– Нет.

– Я дала обет полгода не курить, если ты убьешь куду, – сказала Мама. – И уже бросила.

Мы поели, а потом я залез в палатку, прилег и стал читать. Я знал, что утром нам может повезти на солонце, и старался не волноваться. Но на самом деле я волновался и делал все, чтобы не заснуть, потому что после сна человек становится вялым и туповатым, поэтому я вышел из палатки, сел под тент в брезентовое кресло и стал читать биографию Карла Второго, поминутно отрываясь, чтобы посмотреть на саранчу. Наблюдать за ней было интересно, и я никак не мог привыкнуть к этому зрелищу.

В результате я все же заснул в кресле, поставив ноги на ящик из-под консервов, а когда проснулся, то первым делом увидел Гаррика в большой мягкой шляпе из черных и белых страусовых перьев.

– Пошел прочь, – сказал я по-английски.

Он продолжал стоять, глупо улыбаясь, потом повернулся, чтобы я мог посмотреть на него в профиль.

В это время из палатки вышел Старик с трубкой в зубах.

– Взгляните-ка на это чудо, – крикнул я ему.

Он взглянул, сказал: «О боже! – и снова скрылся в палатке.

– Идите сюда! – позвал я. – Не будем обращать на него внимания.

Старик снова вышел с книгой, и мы сидели и разговаривали, не глядя в сторону Гаррика, а он вертелся перед нами, желая привлечь внимание к шляпе.

– По-моему, этот мерзавец еще и пьян, – сказал я.

– Возможно.

– От него несет спиртным.

Старик тихим голосом сказал Гаррику несколько слов, не глядя в его сторону.

– Что вы ему сказали?

– Велел нормально одеться и быть готовым к работе.

Гаррик отошел, покачивая перьями.

– Не время для этих перьев, – сказал Старик.

– Некоторым такой головной убор нравится.

– В том-то и дело. Фотографируют их в таком виде.

– Безобразие!

– Не то слово, – подтвердил Старик.

– В последний день, если опять ничего не добудем, всажу-ка я Гаррику пулю в зад. Что мне за это будет?