Френсис Фицджеральд - Гитара, кости и кастет. Все эти юноши печальные… (сборник)

– Сиди! – прошептал Джон, сидевший напротив. – Для этого номера он всегда выбирает кого-нибудь из публики.

И тут она поняла – это был комик Шейк Б. Смит. Он разговаривал с ней, он спорил с ней – о чем-то, что казалось чрезвычайно смешным всем остальным, а ей самой казалось чередой отрывистых неразборчивых звуков. Ощутив шок от внезапно направленного на нее света, она сначала чисто рефлекторно постаралась сохранить на лице спокойствие, а теперь вот улыбнулась. Такая реакция была вызвана ее редкостным самообладанием. Эта улыбка была абсолютно бесстрастной, как будто она не заметила ни света, ни попытки подшутить над ее очарованием – всего лишь веселое изумление от того, что какой-то бесконечно далекий персонаж пытался острить, хотя его остроты могли бы с таким же успехом попытаться достичь Луны. Она больше не была леди – маска леди в такой ситуации показалась бы грубой, жалкой или смешной; Сиротка всем своим видом демонстрировала, что полностью отдает себе отчет в своей недоступной красоте, и спокойно сидела во всем своем великолепии, пока комик не почувствовал абсолютное одиночество на сцене. По его сигналу софит внезапно потух. Момент был упущен.

Момент был упущен, комик покинул танцевальный зал, и снова послышалась далекая музыка. Джон склонился к ней:

– Прости, я и не предполагал… Но тут ничего нельзя было поделать! Ты держалась просто великолепно.

Вежливо рассмеявшись, она продемонстрировала, что инцидент исчерпан, затем вздрогнула, потому что за столиком на другой стороне теперь сидели только двое.

– Он ушел! – тут же расстроилась она.

– Не волнуйся, он вернется! Он должен вести себя как можно осторожней, сама понимаешь, скорее всего, он с одним из своих спутников ждет снаружи, пока опять погасят свет.

– А зачем ему прятаться?

– Никто даже не предполагает, что он в Нью-Йорке. Он здесь находится инкогнито.

Свет снова погас, и практически тут же из темноты возник высокий мужчина и приблизился к их столику.

– Позвольте представиться, – скороговоркой произнес он, обращаясь к Джону надменным британским тоном. – Лорд Чарльз Эсте, из свиты барона Марчбанкса. – Он пристально посмотрел в глаза Джону, чтобы убедиться, что тот оценил значительность имени.

Джон кивнул.

– Это должно остаться между нами – надеюсь, вы меня понимаете?

– Конечно.

Сиротка на ощупь нашла на столе свое нетронутое шампанское и залпом выпила весь бокал.

– Барон Марчбанкс имеет честь пригласить вашу спутницу присоединиться к его компании хотя бы ненадолго, до окончания номера.

Мужчины взглянули на Сиротку. Повисла недолгая пауза.

– Хорошо, – сказала она и бросила вопросительный взгляд на Джона.

Он снова кивнул. Она встала и с сильно бьющимся сердцем пошла, огибая столики, вперед, на другой конец зала; затем ее стройная фигура в мерцающем золотом платье растворилась в полутьме за столиком.

Номер подходил к концу, а Джон Честнут сидел в одиночестве за своим столиком, помешивая случайные пузырьки в бокале шампанского. За секунду до того, как вновь зажегся свет, послышалось резкое шуршание золотой ткани, и Сиротка, покраснев и учащенно дыша, опустилась на свой стул. Ее глаза блестели от слез.

Джон задумчиво на нее посмотрел:

– Ну, как пообщались?

– Он не очень разговорчив.

– Он хоть что-нибудь сказал?

Ее рука дрожала, когда она взялась за бокал с шампанским.

– Он просто смотрел на меня, пока было темно. Произнес несколько вежливых банальностей. Он совсем как на картинках, только выглядит пресыщенным и усталым. Он даже не спросил, как меня зовут.

– Он уезжает из Нью-Йорка сегодня?

– Через полчаса. На улице его и его спутников ждет автомобиль – они собираются пересечь границу еще до рассвета.

– Он и тебе показался… обворожительным?

Она задумалась и медленно кивнула.

– Да, все так говорят, – хмуро согласился Джон. – Они ждут, что ты вернешься?

– Я не знаю. – Она неуверенно посмотрела на другой конец зала, но знаменитость опять куда-то удалилась из-за столика.

Сиротка отвела взгляд, а к их столику уже спешил совершенно незнакомый молодой человек, который мгновение назад чуть замешкался в дверях. Он был смертельно бледен, в неопрятном и неподобающем месту деловом костюме; приблизившись, он положил дрожащую руку на плечо Джону Честнуту.

– Монти! – воскликнул Джон, вздрогнув от неожиданности и разлив шампанское. – В чем дело? Что случилось?