Артур Дойл - Отравленный пояс

– Едва ли в этом заключалась его миссия, – возразил Саммерли. – Ведь он ехал сюда со станции, когда катастрофа еще не наступила.

Я взглянул на карточку и прочел: «Джеймс Бек-стер, лондонский корреспондент газеты „Нью-йоркский обозреватель“».

– Вы его примете? – спросил я.

– Ни за что!

– Ах, Джордж! Ты бы должен стать добрей и внимательней к людям. Неужели ты ничему не научился после всего, что мы испытали?

Челленджер досадливо прищелкнул языком и затряс своей большой упрямой головой.

– Зловредное племя! Правда, Мелоун? Самый скверный плевел современной цивилизации! Орудие шарлатанства и помеха для уважающих себя людей! Когда они сказали обо мне хоть одно доброе слово?

– А они когда-нибудь слышали от вас хоть одно доброе слово? – возразил я. – Подумайте, сэр, ведь перед вами иностранец, он проделал длинный путь, чтобы увидеть вас. Вы, конечно, не будете с ним чересчур суровы.

– Хорошо, хорошо! – пробурчал Челленджер. – Пойдемте со мной, вы поможете мне вести разговор. Но предупреждаю: впредь я не потерплю подобных вторжений в мой дом!

Ворча и фыркая, он пошел за мной вперевалку, точно огромный сердитый пес.

Бойкий молодой американец вынул из кармана блокнот и сразу приступил к делу.

– Я приехал, сэр, – заявил он, – потому что у нас в Америке публика жаждет услышать побольше о той опасности, которая угрожает Земле.

– Я ничего не знаю ни о какой опасности, которая в настоящее время угрожала бы Земле, – зло пробурчал Челленджер.

Корреспондент посмотрел на него с некоторым удивлением.

– Я, сэр, имею в виду ту возможность, что мир вступает в зону ядовитого эфира.

– В настоящее время я не предвижу подобной опасности, – сказал Челленджер.

Корреспондент и вовсе растерялся.

– Ведь вы профессор Челленджер? – спросил он.

– Да, сэр. Меня зовут именно так.

– В таком случае я не понимаю, как вы можете говорить, что опасности нет. А как же тогда с письмом, опубликованным сегодня утром за вашей подписью в лондонском «Таймсе»?

Пришла очередь Челленджеру сделать большие глаза.

– Сегодня утром? – переспросил он. – Сегодня утром «Таймс» не выходил.

– Позвольте, сэр, – с мягким упреком возразил американец, – вы не будете спорить, что лондонский «Таймс» – газета ежедневная. – Он извлек из внутреннего кармана помятый экземпляр. – Вот это письмо, я о нем и говорю.

Челленджер захихикал, потирая руки.

– Начинаю понимать! – сказал он. – Вы только сегодня утром прочли мое письмо?

– Да, сэр.

– И сразу поехали меня интервьюировать?

– Да, сэр.

– Вы не заметили в дороге ничего необычайного?

– Сказать по правде, ваши соотечественники показались мне живей и, в общем, человечней, чем я их знал до сих пор. Носильщик стал рассказывать мне какую-то смешную историю – мне это показалось новым для вашей страны.

– Больше ничего?

– Нет, сэр, больше я как будто ничего не могу припомнить.

– Так! А в котором часу вы выехали из Лондона?

Американец улыбнулся.

– Я сюда приехал интервьюировать вас, профессор, но дело, кажется, обернулось по поговорке: «Кто кого выудил – негр рыбу или рыба негра?» Вы беретесь за мою работу.

– Случилось так, что мне хочется это знать. Вы не помните, в котором часу отходил ваш поезд?

– Помню. В половине первого.

– А когда пришел?

– В четверть третьего.

– Вы взяли кэб?

– Разумеется.

– Как вы думаете, сколько отсюда до станции?

– Я кладу мили полторы, не меньше.

– Сколько же времени заняла, по-вашему, езда?

– Пожалуй, все полчаса – на этой кляче.

– Значит, сейчас должно быть три часа?

– Да, часа три или начало четвертого.

– Сверьтесь по вашим часам.

Американец последовал совету и выкатил глаза.

– Что за чушь! – воскликнул он. – Часы остановились, вышел весь завод. Эта кляча побила все рекорды! Да и солнце, как я погляжу, стоит совсем низко. Н‑да… Тут что-то непонятное.

– Вы не помните, не случилось ли чего особенного, пока вы ехали в гору?

– Помнится, на меня вдруг нашла страшная сонливость. Я как будто хотел сказать что-то кучеру, но он почему-то не стал меня слушать. У меня на минутку закружилась голова – наверно, от жары.

– Так и со всем человечеством, – обратился Челленджер ко мне. – Все они почувствовали только минутное головокружение. Никто понятия не имеет о том, что произошло. Каждый сразу возвращается к прерванному делу, как Остин схватился за шланг и как те игроки опять погнали мячи. Ваш редактор, Мелоун, станет дальше подготовлять выпуск, и до чего же он удивится, когда увидит, что пропустил положенный срок! Да, мой юный друг, – повернулся он к американскому корреспонденту; на него вдруг нашло благодушие. – Вам, может быть, интересно будет узнать, что Земля благополучно пересекла ядовитое течение, которое бурлит в эфирном океане, подобно Гольфстриму в Атлантике. А чтобы в будущем избежать недоразумений, примите, пожалуйста, к сведению, что сегодня не двадцать седьмое августа, а двадцать восьмое, не пятница, а суббота и что вы двадцать восемь часов просидели без чувств в вашем кэбе на Ротерфилдском холме.