Бетти Смит - Завтра будет лучше

– Про это я в книжке вычитал. Я много читал в свое время. – Увидев, что Фло уходит, он заговорил громче, тоном старого морехода [4] Старый мореход – заглавный герой поэмы английского поэта-романтика Сэмюэла Кольриджа, написанной в 1797–1798 гг. , в надежде удержать ее своим голосом: – Ты бы удивилась, если б узнала, сколько всего я прочел, когда был помоложе. Ведь так по моему виду и не скажешь, что оно сидит во мне – все то, чего я начитался.

Фло не останавливалась.

– В другой раз расскажете, – бросила она ему.

– Когда? – прокричал старичок взволнованно, но Фло уже ушла совсем далеко. Тогда он сказал сам себе тихо и грустно: – Я бедный одинокий старый человек. Люди мало со мной разговаривают. А зря. Мне есть что рассказать…

Фло подошла к воротам больницы: по двору, склонив голову, бродила монашка.

– Сестра, вы не видели здесь маленькую девочку?

Монахиня слегка покачала головой и грустно улыбнулась.

Неподалеку дети по-прежнему играли в «истуканы».

– Мимо вас незнакомая девочка не проходила? – спросила у них Фло.

– Проходила, – сказала одна.

– Нет! – закричали другие.

– Куда она пошла?

Две девочки показали направо, одна – налево, а ведущая ответила, что не знает.

Фло неистово металась по улицам, опасаясь, как бы ей самой не потеряться. У всех, кого встречала, она спрашивала: «Вы не видели маленькую девочку?» Все говорили «нет» и смотрели на нее странно. Порывшись в сумочке, Фло достала четки из эбенового дерева и принялась на ходу их перебирать. Горячечным шепотом пробормотав положенное число раз «Аве Мария» и «Отче наш», она обратилась к Богу своими словами: пообещала, что никогда больше не будет срывать зло на ребенке, если только Он поможет ей его найти.

Ее ум, всегда охотно обращавшийся к прошлому, вернулся к моменту рождения Марджи. Фло вспомнила, как младенца впервые принесли ей для кормления, как она осторожно приподняла и разжала тугой кулачок, как восхищенно ахнула, увидев крошечные ноготки, похожие на идеально ровненькие частички перламутра, как сердце наполнилось нежностью, когда маленькие пальчики обхватили ее палец. В тот миг Фло пообещала Деве Марии, что ничего плохого никогда не случится с ребенком, которого она, Флоренс Шэннон, произвела на свет.

А теперь ребенок пропал. Словно его и не было.

Фло выудила из сознания воспоминание о том, как Марджи училась ходить: вот малышка с трудом балансирует на широко расставленных ножках, вот делает первый неуверенный шаг по линолеуму кухни, вот покачивается как будто в нерешительности и наконец тяжело садится на пол. Мать, затаив дыхание, ждет крика боли, но вместо этого по личику ребенка широко расплывается гордая улыбка. Марджи встает, снова делает шаг и снова падает. Так повторяется дюжину раз, пока девочка не осваивает хитрый навык – ставить одну ножку перед другой, при этом умудряясь не падать.

Воспоминания переметнулись к родовым мукам, заставив Фло приостановить стремительные шаги. Боль, возникшая в сознании, переросла в глухую пульсацию, ощущаемую по-настоящему. «Сегодня будет дождь», – подумала Фло. Швы всегда болят перед дождем.

Теперь она вернулась в беременность. Кажется, вчера или позавчера ей попалось на глаза то старое платье, которое она не носила уже четыре года… нет, пять лет. Когда начались схватки, она его сняла и повесила в шкафу на гвоздь. И только вчера… нет, позавчера убрала с гвоздя. За все эти годы платье ни разу не гладили, и тяжелая материя по-прежнему провисала на месте живота, который в свое время растягивал юбку так, что она чуть не лопалась по швам. Казалось, ребенок до сих пор не родился, и эта ткань продолжает его оберегать.

Фло зашагала быстрее, чтобы оторваться от своих мыслей. Но мысли тоже ускорились и не отставали. «Только вчера, – подумала она, – у меня было все. Сегодня нет ничего. Прошлое еще можно потерпеть, а вот настоящее – зло». В прошлом у нее была заботливая мать, любовь к парню, за которого она вышла замуж, маленькая дочка. Теперь мать умерла, муж превратился в угрюмого чужого человека, дочь исчезла.

«Она погибла, – решила Фло. – Утонула в Ньютаун-Крике, или ее засыпало углем, который наваливают большими кучами во дворах. Тело не найдут до самой зимы, когда люди начнут отапливаться».

Фло горько заплакала.

Через несколько минут она свернула на свою улицу и увидела Марджи: девочка сидела на бордюре возле их дома, уплетая неаполитанское мороженое в вафлях, которое купила ей незнакомая надушенная женщина.