Луи Клод де Сен-Мартен - Крокодил или война между добром и злом, случившаяся в царствование Людовика XV

Фр. secte, имеющее значение не только религиозной секты, но и отдельного движения или объединения последователей, требует крайне осторожного употребления в переводе, учитывая зловещие коннотации её русского аналога, немало обязанные трудам по «сектоведению» А.Л. Дворкина. Если речь не идёт об узко религиоведческом понятии, едва ли secte всегда должно становиться «сектой» (ср.: [Педенко 2018: 70–71]).

Прочесть о личном знакомстве Сен-Мартена с давно покойным тогда Ло можно не только у Уэйта [Waite 1901: 28; Waite 1922: 68]. Маттер, повествуя о «крепкой дружбе» Сен-Мартена и Ло, даже добавляет зачем-то, что Уильям Ло в душе «взлелеял нежную привязанность к своему благородному гостю» [Matter 1862: 132]. Забавная легенда о встрече Сен-Мартена с мёртвым Ло, которому перевалило за сотню лет, вызывала бы только смех, если бы не перекочевала даже в современные серьёзные работы. В содержательной статье Артура МакКаллы о Сен-Мартене, включённой в знаменитый 1200-страничный всеобъемлющий «Словарь гнозиса и западного эзотеризма», мы читаем о встрече его героя с Ло в Лондоне [McCalla 2006: 1025]

Речь идёт о работе Эрмана: «Иудейство в масонстве: Предостережение всем немецким масонским ложам» (1816) [Ehrman 1816]. Бытующее представление о том, что основополагающим произведением для теории жидомасонского заговора были «Записки, должные послужить истории якобинства» (1797–1803) иезуита Огюстена Баррюэля (1741–1820), требует некоторого уточнения. Для Баррюэля Французская революция есть совокупный итог трёх «заговоров», которые роковым образом наложились друг на друга к концу века- масонско-иллюминатского, направленного на свержение общественного строя, антимонархического (Руссо и Монтескьё), а также антирелигиозного (Вольтер). Участие иудеев в этих «заговорах», для Баррюэля, едва ли не ограничивается отсылкой к трудам отца «еврейского Просвещения» Моисея Мендельсона (1729–1786) и упоминанием еврейского происхождения одного из известных ему «иллюминатов» [Barruel 1799 III: 611, 291, 412]. В 1806 г., уже после выхода этой книги, сам Баррюэль якобы получил письмо от восторженного читателя его труда, недоумевающего, почему же автор упустил из виду ключевую роль иудеев в масонстве (по одной из версий, письмо «итальянского солдата Джованни-Баттисты Симонини» написал сам Баррюэль) [Taguieff 2008: 328–329; Taguieff 2013]. Вероятно, именно работа Эрмана – первый «систематический» труд, пусть и небольшой, написанный в русле этой «теории», долгое время с расизмом не имевшей ничего общего в силу исключительно конфессионального определения границ «иудейства».

Сен-Мартен, говоря о трёх городах, являющихся его раем, адом и чистилищем, прямо называет только рай – Страсбург [MP. № 282]. Определение остальных двух – любопытная задача, в которой специалисты не сходятся. Сен-Мартена, испытавшего шок от очередного переезда в Амбуаз летом 1792 г. из-за обострения болезни отца, спасает только «могущественная помощь моего друга Бёме» и письма «дражайшей Б. (Бёклин – М. Ф.)». Он близок к безумию и признаётся, что «там узнал ледяной ад отчаяния» [MP. № 304]. Основываясь на этом отрывке, Маттер «адом» Сен-Мартена называет его родной город Амбуаз [Matter 1862: 167]. Лотман считает «адом» Лион, где Сен-Мартен, ещё близкий масонству, «до разрыва с Виллермозом», провёл много лет [Лотман 1997: 507]. В том, что под «чистилищем» Сен-Мартена имеется в виду Париж, и Маттер и Лотман солидарны. Хотя треугольник «Лион – Страсбург – Париж» и хорошо вписывается в «культурную карту» французских путешествий Карамзина [Лотман 1997: 507], нам мнение Маттера, иногда некритически воспроизводимое [Summerfield 2008: 120], в данном случае кажется предпочтительнее.

Букв. «оттенял», то есть защищался от божественного света тенью земных благ.

Букв. «под тиранической ферулой». Ферула (лат. ferula, «прутик») – деревянная, реже металлическая линейка, которой били по рукам отвлёкшегося или провинившегося ученика в школе.

Выходные данные книги, «3-й год республики» (сентябрь 1794-сентябрь 1795 г.), говорят о публикации в 1795 г., однако, возможно, она вышла в начале следующего года. Кирхбергер в январе 1796 г. упоминает «ваш последний труд о французской революции» [Saint-Martin 1862: 248]. У Маттера [Matter 1862: 453] и в ряде современных трудов [Bates 2000: 651; Moore 2006: 73] 1796 г. стал указываться в качестве даты выхода «Письма», хотя ничто не мешает опираться на выходные данные (1795 г. издания). Каро им верен [Caro 1852: 91], а у Бэйтса приведены обе даты [Bates 2000: 645, 651].