Андре Мальро - Голоса тишины

В те времена духовность греческая и духовность буддийская отчасти находили общий язык: буддизм – явление, хотя и азиатское, но не сугубо восточное. Мягкому коленопреклонению его женщин, жесту поклонения, когда сложенные тонкие ладони протягивали белые розы Кашмира и Гандхары, была чужда униженность Востока перед лицом августейшего Присутствия. Если в Греции свобода человека стремилась сравниться с силой судьбы, то буддизм, по меньшей мере, не желал ей поддаваться. Он вознамерился избавить человека от деяния, как и от метаморфозы, от его собственной воли, как и от космоса; в мёртвом городе брались за руки два ребёнка-бродяги, а вслед им с тоской смотрели обезьяны, тяжело взлетали павлины… Перевоплощение [144] Перевоплощение (лат. реинкарнация, санскрит – сансара) – переход через различные состояния, «круговорот» – в этико-религиозных воззрениях индийцев. , неведомое древнейшей Индии, растворяло любую жизнь в вечности. Буддийская мысль была более тесно связана с Ведами [145] Веды – «священные книги», четыре собрания древнеиндийской литературы (две тыс. лет до н. э.). , чем об этом думали в XIX веке; но индийская судьба была столь тяжкой (с какой силой Будда сказал: «Избежать Колеса!»), что от меланхолической проповеди Оленьего леса [146] Согласно интуиции Будды, любое существование приносит страдания, болезнь и смерть, а смерть приводит к новому существованию. И люди, и боги – пленники замкнутого цикла (сансара). Будда был первым, кто достиг осознания действительности, следствием чего является разрыв этого замкнутого цикла существования («Избежать колеса!») и достижение нирваны. Павлин, газель, обезьяна и другие животные относятся к зооморфным символам буддийской мифологии. Считается, что газели были первыми слушателями проповеди Будды. Поэтому над дверями буддийских храмов часто встречаются изображения двух газелей. [147] …(Проповедь)…Защитила мир состраданием… – Начало второй главы этой части – реминисценция книги «Жизнь Будды» (1959 г.) Аниля де Сильвы-Вижье, о чём подробнее рассказывается в «Антимемуарах» Мальро (1967–1972 гг.). Принц Сиддхартха, будущий Будда, потрясённый страданиями людей, впервые произносит проповедь в Оленьем лесу (др. перевод: Парк газелей). , казалось, зацветали бескрайние степи, когда она защитила мир состраданием. В греческих формах Центральная Азия находила формы другого освобождения. Но греческое освобождение было множественным, как сам человек; став после Александра более смутным, оно, однако, делалось всё более и более досягаемым для Азии. Когда Аполлон с фронтона Олимпии достиг Памира, он нередко превращался в солнечное божество. Сланцевые владыки могли бы относиться к барочному греческому искусству, но они принадлежат некоему утратившему гибкость эллинистическому искусству. Буддийское освобождение было узким и медленным, как и его Путь: в искусстве абсолютное всегда принимает форму ведущего к нему чувства. Лицо буддийских статуй – это лицо избавления, а лицо освобожденного человека, если путь избавления един, это лицо его посредника.

В брахманизме и в смешении древнейших религий, на которое Индия, по-видимому, мало воздействовала, эллинизм и буддизм имели общих противников.

Проповедуемый под эгидой индийского царя Ашоки [148] …Ашока – правитель из династии Маурьев (268–232 гг. до н. э.); его государство простиралось на территории Индии и части Афганистана; покровительствовал буддизму. буддизм пользовался покровительством греческого царя Менандра [149] Менандр – греческий правитель Пенджаба (у индусов – Милинда, около 160–140 гг. до н. э.), который прославился диалогами на философские и религиозные темы («Вопросы Милинды). Менандром называет его Плутарх. , а также индоскифского царя Канишки [150] Канишка – кушанский правитель Гандхары (последняя четверть I в. и первая четверть II в.); завоевав территорию от равнины Ганга до Бихара, дошёл до Аральского моря; обратился в буддизм. От того времени остались многочисленные памятники кушанского искусства, особенно рельефы и статуи. . Но греко-буддийское искусство, с которым мы более всего знакомы, развивалось пятьсот лет спустя после смерти Александра. По-видимому, эллинистические статуи первоначально находили впереди только простонародные изображения; возможно, эти фигуры, за двести лет до того установленные у подножья Памира, когда туда, наконец, проникло Великое Учение, были единственными разработанными формами, которые встречались на его пути.