Антология - Вход и выход. Антология мистики

Разговаривая, мы прошли мимо стены. Я прошел мимо. Как сейчас вижу на белой стене темную тень четко очерченного профиля Гаркера, его складной цилиндр над выступающим носом, мягкие складки его кашне, а следом – моя тень и тень Ральфса.

Я прошел в каких-нибудь двадцати дюймах от двери. «Что, если, попрощавшись с ними, взять и войти в эту дверь?» – спросил я себя, не в силах отделаться от возбуждения в предвкушении разговора с Гаркером. В ворохе одолевавших меня проблем, мне так и не удалось найти ответ на этот вопрос. «Они решат, что я сошел с ума», – пронеслась в голове отрезвляющая мысль. «Предположим, я сейчас исчезну… – продолжал я размышлять. – Загадочное исчезновение видного политика!» И выбор был сделан. В критический момент чашу весов перевесили мелкие светские условности, которые во множестве своем тонкой паутиной опутали мое сознание.

Уоллес посмотрел на меня с грустной улыбкой и сказал:

– Я по-прежнему здесь. Здесь, – повторил он. – Я упустил свое счастье. Три раза в этом году мне была дарована возможность войти в заветную дверь, ведущую в мир гармонии, покоя, согласия, блаженства, невообразимой красоты и такой бесконечной любви, какую ни один человек на земле не способен даже представить. И я отверг это, Редмонд, и уже никогда не смогу попасть туда…

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Да, знаю. Теперь мне остается лишь честно выполнять свой долг, решая проблемы, которые так сильно удерживали меня в судьбоносные моменты моего жизненного пути. Ты говоришь, я добился успеха – этой вульгарной, докучливой мишуры, неизменно вызывающей у всех зависть. Ну, добился.

Уоллес сжал в кулаке грецкий орех и протянул мне свою большую ладонь с раздавленными кусочками скорлупы и ядер.

– Вот он, мой успех! Я должен тебе кое-что сказать, Редмонд. Потеряв возможность вернуться в зачарованный сад, я словно утратил частичку самого себя. Уже два месяца, вернее, почти десять недель, я практически не работаю – так, минимум необходимого по самым неотложным делам. В моей душе нет покоя – лишь неуемное сожаление. По ночам, когда меньше риска с кем-нибудь встретиться, я выхожу из дома. И брожу по улицам. Да… Интересно, что подумали бы люди, узнав об этом? Член совета министров, глава самого ответственного департамента, бродит, горюя, в одиночестве, чуть ли не во весь голос сокрушаясь о какой-то двери и каком-то саде!

Не могу забыть бледное лицо Уоллеса и его глаза, в которых появился незнакомый угрюмый блеск. Сегодня вечером я вижу этот образ моего друга особенно отчетливо. Я сижу на диване, вспоминая его слова, звук его голоса, а рядом лежит вчерашний вечерний выпуск «Вестминстерской газеты» с извещением о его смерти. В клубе за ланчем только о нем и говорили – о нем и о его загадочной кончине.

Тело Уоллеса нашли вчера рано утром в глубоком котловане рядом с вокзалом в Восточном Кенсингтоне. Это был один из двух котлованов, вырытых в связи с расширением железнодорожной линии на юг. В наспех сколоченном заборе, который огораживал опасное место, для удобства рабочих имелся небольшой дверной проем. По недосмотру одного из бригадиров дверь забыли запереть, в нее-то и вошел Уоллес.

Я, словно блуждая в тумане, теряюсь в догадках.

Вероятно, тем вечером Уоллес возвращался домой из парламента пешком, как нередко делал во время последней сессии: представляю его одинокую темную фигуру, когда, поглощенный своими мыслями, он отрешенно брел по ночным безлюдным улицам. Возможно, в бледном обманчивом свете привокзальных фонарей он принял грубый дощатый забор за белую стену? А может, роковая незапертая дверь пробудила в нем сокровенные воспоминания? Да и существовала ли когда-нибудь зеленая дверь в белой стене?

Не знаю. Я описал историю Уоллеса, как он сам мне ее рассказал. Порой я допускаю, что он стал жертвой фатального случая, что редко встречающиеся галлюцинации привели его в оставленную по беспечности ловушку, – хотя в глубине души так не думаю. Можете считать меня суеверным, даже слегка ненормальным, но я почти убежден, что он действительно обладал неким сверхъестественным даром, способностью видеть, воспринимать – как бы поточнее сказать? – таинственный знак в виде зеленой двери в белой стене, указующий спасительный путь в иной, невероятно прекрасный мир. Вы, наверное, возразите, что «сверхъестественный дар» оказался на поверку предательским миражем, который в конечном итоге и погубил его. Но так ли это? Ведь здесь мы затрагиваем глубоко сакральные материи, доступные только немногим подобным ему ясновидцам, людям с богатой фантазией и творческим мышлением.