Уильям Уилки Коллинз - Женщина в белом

Посмотрим, как мое предложение было принято будущим мужем и его поверенным.

Когда мне доставили письмо мисс Холкомб, я был занят больше обычного. Однако я сумел выкроить время для составления контракта. Я подготовил и отправил его на одобрение поверенному сэра Персиваля Глайда менее чем через неделю после того, как мисс Холкомб уведомила меня о назначении даты свадьбы.

Через два дня документ был возвращен ко мне с пометками и замечаниями поверенного баронета. Возражения его главным образом были пустяковыми и чисто технического свойства, пока он не дошел до пункта, относившегося к двадцати тысячам фунтов. Против этого пункта было написано и дважды подчеркнуто красными чернилами следующее:

Неприемлемо. Капитал переходит к сэру Персивалю Глайду в случае, если он переживет леди Глайд, и обсуждению это не подлежит.

То есть ни одного фартинга из двадцати тысяч не должно было достаться мисс Холкомб, а равно и другим родственникам или друзьям леди Глайд. Вся сумма, если она умрет бездетной, попадала в карман ее мужа.

В ответ на это дерзкое требование я написал коротко и резко:

Дорогой сэр! Относительно брачного контракта мисс Фэрли. Оставляю пункт, против которого Вы возражаете, в неизменном виде. Искренне Ваш.

Ответ пришел через четверть часа.

Дорогой сэр! Относительно брачного контракта мисс Фэрли. Оставляю подчеркнутое красными чернилами замечание, против которого Вы возражаете, в неизменном виде. Искренне Ваш.

В этой перебранке мы оба зашли в тупик, и нам не оставалось ничего другого, кроме как обсудить ситуацию каждому со своим клиентом.

Моим клиентом, поскольку мисс Фэрли еще не исполнился двадцать один год, был мистер Фредерик Фэрли, ее опекун. С первой же почтой я отправил ему письмо, в котором изложил суть дела; в нем я приводил не только все возможные доказательства, дабы заставить мистера Фэрли настоять на предложенной мной формулировке этого пункта, но прямо указывал ему на корыстолюбивый мотив, скрывавшийся за нежеланием жениха и его поверенного принять означенные мной условия относительно двадцати тысяч фунтов. Положение дел сэра Персиваля слишком ясно показало, что на его поместье лежали огромные долги и что доходы его, хотя номинально весьма значительные, в действительности, особенно для человека его положения, сводились к нулю. Сэр Персиваль крайне нуждался в наличных деньгах, и несогласие его поверенного с данным пунктом брачного контракта было не чем иным, как откровенно эгоистичным подтверждением этого факта.

Ответ от мистера Фэрли я получил на следующий день; он оказался до крайности бессвязным и неуместным. Если обратиться к удобопонятному языку, вот как можно было бы передать его суть:

Не будет ли дорогой Гилмор столь любезен, чтобы не беспокоить своего друга и клиента такими пустяками, как то, что может случиться в отдаленном будущем? Может ли статься, чтобы молодая женщина двадцати одного года от роду умерла раньше сорокапятилетнего мужчины, к тому же умерла бездетной? С другой стороны, можно ли переоценить в нашем суетном мире важность таких вещей, как покой и безмятежность? Если два этих небесных дара предлагаются в обмен на такую сущую земную малость, как отдаленная в будущем перспектива располагать двадцатью тысячами, разве это не выгодная сделка? Конечно да. Так почему же не заключить ее?

Я с отвращением отбросил от себя это письмо. Как только оно полетело на пол, в дверь постучали, и затем на пороге появился поверенный сэра Персиваля мистер Мерримен. На свете есть много разновидностей ловких дельцов от юриспруденции, однако, на мой взгляд, труднее всего иметь дело с теми из них, кто обманывает вас с видом самого веселого добродушия. Безнадежнее всего случаи, когда приходится иметь дело с толстыми, упитанными, дружелюбно улыбающимися коллегами. Мистер Мерримен принадлежал к этому классу.

– Как поживаете, добрейший мистер Гилмор? – начал он, весь сияя от собственной любезности. – Рад видеть вас в таком превосходном здравии. Я проходил мимо и решил зайти к вам на случай, если вам есть что сказать мне. Давайте же, прошу вас, разрешим наше маленькое затруднение изустно, если удастся. Вы уже получили ответ от своего клиента?

– Да, а вы?

– Ах, дорогой, добрейший мистер Гилмор, как бы я желал иметь от него известие, как бы я желал, чтобы он снял с меня ответственность в этом деле, но он настолько упрям – или лучше сказать, настолько непоколебим, что не сделает этого. «Мерримен, у вас есть все мои распоряжения. Поступайте, как сочтете нужным для соблюдения моих интересов, и считайте, что я устранился из этого дела до тех пор, пока с ним не будет покончено». Вот что сказал мне сэр Персиваль две недели назад и продолжает повторять, несмотря на все мои попытки переубедить его. Как вам известно, по природе своей я человек мягкий, уступчивый. Уверяю вас, что лично я хотел бы вычеркнуть собственное замечание сию же секунду. Но поскольку сэр Персиваль не желает вмешиваться в это дело, поскольку сэр Персиваль слепо предоставляет попечение о своих интересах мне, разве могу я отступиться и не настаивать на предложенной мной поправке? Мои руки связаны – разве вы не видите этого, мой дорогой сэр, – мои руки связаны!