Луиза Мэй Олкотт - Старомодная девушка

И все же Том ей скорее нравился. Она видела, что он всеми заброшен. Никто из домашних не обращал на него внимания, предоставляя его самому себе. Можно было подумать, что он мешает своей родне, настолько отец, мать и сестры старались, как только он возникал на их горизонте, скорее от него отделаться. Миссис Шоу была с ним, в отличие от дочерей, крайне неласкова. Мистер Шоу, похоже, вообще не интересовался единственным сыном, вспоминая о нем лишь в моменты, когда тот заслуживал наказания за какой-то проступок. Фанни стеснялась его неотесанности, однако не делала ни малейших попыток хоть немного улучшить его манеры. А Мод с Томом и вовсе сражались, как кошка с собакой в несчастливом семействе. И только одна пожилая мадам действительно принимала во внуке участие, а Том, как не раз подмечала Полли, в свою очередь, старался для нее сделать что-нибудь приятное, только вот по-мальчишески этого очень стеснялся и с подчеркнутой грубоватостью называл ее «старухой, которая вечно вокруг него суетится». Стоило ему, однако, попасть хоть в малейшие неприятности, он прямиком несся к ней и явно был рад именно этой «суете».

Полли нравилось, как Том относится к бабушке. Несколько раз она даже хотела ему об этом сказать, но одергивала себя, опасаясь, что похвалу в его адрес другие воспримут как осуждение за невнимательность к пожилой леди.

Бабушка, как и Том, была в этом доме совсем заброшена, что, вероятно, тоже способствовало их дружбе. На ее старомодность, куда более ярко выраженную, чем у Полли, родные махнули рукой, видимо полагая, что жить ей уже осталось недолго. Она не вмешивалась в их жизнь, а они – в ее, требуя лишь, чтобы «перед людьми» она всегда появлялась красиво одетой.

Время мадам проводила по большей части одиноко в собственных комнатах, полных старинной мебели, картин, книг и реликвий из прошлого, которые ни для кого здесь ничего не значили. Ежевечерне к ней ненадолго поднимался сын. Он был к ней по-своему добр, старался ее обеспечить всем необходимым, что только возможно купить за деньги, однако этим его внимание исчерпывалось. Ибо он был до того поглощен делами и заботами о приумножении богатства, что у него не оставалось ни сил, ни времени получать удовольствие от того, чем он уже обладал.

Мадам никогда не жаловалась, ни во что не вмешивалась и ничего никому не навязывала. Лишь по грустному флеру, который, словно туманом, окутывал все ее существо, да по тоске, застывшей в поблекших глазах, можно было понять, насколько обделена она тем, что ни за какие деньги не купишь. Поэтому-то она тянулась к детям, стараясь при каждой возможности их приласкать и принять в них участие, как это умеют лишь бабушки.

Полли, успевшая и сама порядком соскучиться без домашней ласки, стала все чаще захаживать к пожилой леди, чьи комнаты словно бы населяли призраки детских лет тех, кто давно уже вырос. Ведь в сердце матери годы эти хранятся вечно и никогда не уходят из памяти. Но как же ей не хватало живого общения! При виде Полли лицо ее озарялось, и девочке тоже общаться с ней было так радостно и легко, словно мадам и впрямь приходилась ей родной бабушкой. «Вот бы еще и Мод с Фанни стали к ней подобрее», – думала она часто, однако при всем желании не чувствовала себя вправе говорить им об этом и просто сама старалась уделять старой леди побольше внимания и ласки.

Чего решительно не хватало здесь Полли, так это физической нагрузки. Нарядиться, пофланировать медленным шагом час в день по улице, немножечко поболтать с кем-нибудь, стоя в дверном проеме, или проехаться в стильном экипаже по магазинам – вот, собственно, все, чем исчерпывалась у Фанни потребность в движении. Когда Полли однажды предложила ей пробежаться по крытой галерее, та впала в ужас, и Полли поняла, что попытки расшевелить ее тщетны. «Но тогда как же быть мне самой?» – просто изнывала от неподвижности гостья.

Дома она постоянно бегала, ездила верхом, каталась на санках и на коньках, скакала через прыгалки, собирала сено, занималась садом, гребла на лодке. Стоит ли удивляться, что привычку к такому подвижному образу жизни совершенно не компенсировали прогулки со стаей девочек, которые на высоченных своих каблуках и в сковывающей движения вызывающе модной одежде были едва способны идти даже медленным шагом.

Когда Фанни отправлялась без нее в какую-нибудь компанию или на примерку очередной новой шляпки или просто читала, Полли выскальзывала одна из дома и тут уж, никем и ничем не скованная, летела, румяная от морозного воздуха, быстрым шагом сквозь совершенно немодную часть парка, где гуляли лишь няни с детьми, к ледяным горкам, с которых скатывались на санках мальчики. «Вот бы и мне вместе с ними», – мечтала она и дома бы непременно последовала их примеру.