Эдгар Доктороу - Рэгтайм

Морган отправился в Рим и занял свой обычный этаж в Гранд-Отеле. Очень быстро серебряное блюдо его дворецкого заполнилось карточками аристократов. Несколько недель Морган принимал графьев и принцев. Все они приносили кой-чего из фамильных ценностей. Иные из них были обнищавшими смурнягами, другие просто-напросто хотели конвертировать свои активы. Все, однако, казалось, только одного и желали – смыться поскорее из Европы. Морган сидел на стуле с прямой спинкой, сложив руки на набалдашнике трости, которую держал между ног, и сам похожий на набалдашник собственной трости. Он осматривал холсты, майолику, фарфор, фаянс, бронзу, прочее. Он либо кивал, либо качал – чем? – головой. Комнаты медленно (но верно) заполнялись предметами красивого быта. Красивое золотое распятие. Потянешь – превращается в стилет. Тут американ, конечно, не удержался – кивнул. В вестибюле отеля, и за дверями, и вокруг всего квартала, и дальше, и дальше тянулась очередь аристократов. Костюмчики, шляпки, трости. Все с узелками. Наиболее отважные и нетерпеливые – сразу быка за рога – сдавали жен и детей. Очень бьютифульных молодых женщин со скорбными глазами и деликатнейших вьюношей. Один инвалид привел близнецов, мальчика и девочку, быстро снял с них серый вельвет и кружева и стал крутить во всех направлениях.

Морган оставался в Европе до тех пор, пока его агенты не сообщили ему, что нильский пароход ждет в Александрии, снаряженный и готовый к плаванью. Перед отправкой он попытался еще раз убедить Генри Форда катануть в Египет. Составил лично предлиннейшую телеграмму. И вот ответ: Форд, видите ли, не может оставить свой зеленый Мичиган, потому что пытается уже на последней стадии облапошить парнюгу, изобретателя какой-то пилюли, увеличивающей всяческие мощности. Тогда Морган отдал приказ запечатывать всю барахолку. Дело было осенью, вот в чем штука. Прибыв в Александрию, он подошел к своему стальному пароходику и потом с тем же успехом, уже не оглядываясь, поднялся на борт и приказал капитану: «Давай отчаливай!»

В голове у Моргана была такая идея – выбрать местечко на Ниле для собственной пирамиды. В сейфе своем он прятал от всех секретный… но детальный (до последнего гвоздя) проект, разработанный фирмой Маккима и Уайта. С современной-то техникой, с паровыми-то лопатами, с кранами, с полуфабрикатами можно отгрохать сносную пирамиду за три года. Эти дела будоражили большого американа, как первая любовь. Все будет в этой пирамиде: Палата фальшивого короля и Палата истинного короля, Неприступная сокровищница, Гранд-галерея, Спускающийся коридор, Поднимающийся коридор, Тайный ход к берегам Нила – все будет, что надо.

Первая остановка – Гиза. Он хотел тут авансом почувствовать вечную энергию, которую будет представлять, когда умрет и восстанет в лучах солнца, чтобы снова народиться. Пароход причалил ночью, и он с правого борта наблюдал силуэты огромных пирамид на фоне синего неба, не без звезд. Тут уже поджидали его платные доброхоты в арабских бурнусах. Они вмонтировали его верблюду меж двух горбов, и вся экспедиция направилась ко входу в Великую пирамиду. Пренебрегая советами знающих людей, богатый человек решил провести ночь внутри пирамиды. Он надеялся – за одну ночь – узнать диспозицию Осирисовой КА, то есть души, а также БА, то есть физической живучести. Он шел за своими гидами вниз по коридору. Свет факела, огромнейшие согбенные тени по стенам и потолку. Повороты, повороты, разные там лазы, которые приходилось преодолевать ползком на всех четырех, протискивание через последнюю апертуру, и вот он в середине, в самом сердце. Здесь он заплатил гидам половину оговоренной суммы для того, чтобы они не забыли прийти за ним завтра, иначе у них не сойдется баланс. Получив на прощание пожелание спокойной ночи, он остался один. Всего лишь кусочек неба синего в конце узкой воздушной горловины да единственная звездочка вдали.

Морган спать не будет этой ночкой. В Королевской палате, из которой сам же вытащил всю фурнитуру, не до сна. И ни капли бренди из припасенной заранее фляги. Алкоголь вульгарен. Он прислушивался и взирал в темноту, ожидая, какие знаки ниспошлет ему великий Осирис. Через несколько часов он задремал. Ему приснилась древняя жизнь, какой-то базар и он сам, уличный торговец, сидя на корточках обменивающийся добродушными проклятиями с оравой драгоманов. Этот сон так не понравился ему, что он тут же проснулся. Он был уверен, что по нему кто-то ползет. Зажег совершенно неподходящую к случаю безопасную спичку и увидел на одеяле (взял с собой, хоть спать не собирался) целую огромную коммуну клопов. Тогда он начал ходить взад-вперед во всех направлениях, вытягивая вперед руки, чтобы не расшибиться о каменные стены. Он решил, что в такой пограничной ситуации следует делать различие между фальшивыми знаками и истинными. Сон про тележечника на базаре – фальшивка. Клопы – подлейшая фальшь. Истинные знаки – это блаженное зрелище маленьких красных птиц с человеческими головами, летящих в собственном огненном свечении. Ведь сколько же он видел оных птах на разных египетских меблировках. Не появились эти БА, не материализовались. В конце концов он увидел сквозь бесконечно длинную и узкую воздушную шахту, как звездочка завяла, а ромбоид ночного неба прозаически посерел. Он позволил себе отхлебнуть бренди. Не помешало. Ноги-то окоченели, и нос, нос, нос на мокром месте.