Если мы присмотримся ближе к исполнительному механизму, или собственно рабочей машине, то мы в общем и целом увидим в ней, хотя часто и в очень измененной форме, все те же аппараты и орудия, которыми работает ремесленник и мануфактурный рабочий. Или вся машина представляет лишь более или менее измененное механическое издание старого ремесленного инструмента, как в случае с механическим ткацким станком, или прилаженные к корпусу рабочей машины действующие органы являются старыми знакомыми, как веретена у прядильной машины, спицы у чулочно-вязальной машины, пилы у лесопильной машины, ножи у резальной машины и т. д. Итак, исполнительный механизм – это такой механизм, который, получив соответствующее движение, совершает своими орудиями те самые операции, которые раньше рабочий совершал подобными же орудиями. Исходит ли движущая сила от человека или же, в свою очередь, от машины – это ничего не изменяет в существе дела. После того как орудие, в собственном смысле слова, воздействующее на сырье, перешло из рук человека к механизму, просто орудие становится машиной . Различие с первого же взгляда бросается в глаза, хотя бы источником (движущей силы) все еще оставался сам человек. Количество рабочих инструментов, которым человек может действовать одновременно, ограничено количеством органов его тела. В Германии как-то сделали попытку заставить прядильщика двигать два прядильных колеса, т. е. работать одновременно обеими руками и обеими ногами. Но это требовало слишком большого напряжения. Позже изобрели прялку с двумя веретенами. Но такие прядильщики-виртуозы, которые могли бы одновременно прясть две нитки, встречались почти так же редко, как двухголовые люди. Напротив, «дженни» уже с самого своего появления прядет 12–18 веретенами, чулочно-вязальная машина разом вяжет многими тысячами спиц и т. д. Таким образом, количество орудий, которым одновременно действует одна и та же рабочая машина, с самого начала эмансипируется от тех ограничений, которым подчинено ручное орудие рабочего.
Даже паровая машина в том виде, как она была изобретена в конце XVII в., в мануфактурный период, и просуществовала до начала 80-х гг. XVIII в., не вызвала никакой промышленной революции. Наоборот, именно создание рабочих машин и выдвинуло необходимость паровой машины.
Рабочая машина, от которой исходит промышленная революция, заменяет рабочего, действующего одновременно только одним орудием, таким механизмом, который разом оперирует массой одинаковых или однородных орудий и приводится в действие одной двигательной силой, какова бы ни была форма последней.
Увеличение размеров рабочей машины и количества ее одновременно действующих орудий требует более крупного двигательного механизма, а этот механизм нуждается для преодоления своего собственного сопротивления в более мощной двигательной силе, чем человеческая, не говоря уже о том, что человек представляет крайне несовершенное средство для производства равномерного и непрерывного движения. Теперь силы природы могут заменить его и как двигательную силу, а при этом один двигательный механизм может приводить в движение много рабочих машин одновременно.
Механические станки, паровые машины и т. д. появились раньше, чем появился рабочий, исключительное занятие которого состоит в производстве паровых машин, механических станков и т. д. точно так же, как человек носил одежду раньше, чем появились портные. Но изобретения XVIII в. (Вокансона, Аркрайта, Уатта и т. д.) могли получить осуществление только благодаря тому, что эти изобретатели нашли значительное количество искусных механических рабочих, уже подготовленных мануфактурным периодом. С увеличением числа изобретений и возрастанием спроса на вновь изобретенные машины все более развивалось, с одной стороны, распадение фабрикации машин на многочисленные отрасли, с другой стороны, разделение труда внутри машиностроительных мануфактур. Таким образом, мы открываем здесь в мануфактуре непосредственную техническую основу крупной промышленности. Она производила машины, при помощи которых крупная промышленность положила конец ремесленному и мануфактурному производству в тех отраслях производства, которыми они прежде всего овладели. Следовательно, машинное производство первоначально возникло на несоответствующем ему материальном базисе. Развитие крупной промышленности парализовалось до тех пор, пока ее характерное средство производства – сама машина – была обязана своим существованием индивидуальной силе и индивидуальному искусству, т. е. пока она зависела от тех мускульной силы, верности глаза и виртуозности рук, с которыми частичный рабочий мануфактуры или ремесленник оперирует своим карликовым инструментом. Не говоря о дороговизне машин как следствии такого способа их происхождения, – дальнейшее расширение промышленности, которая приобрела уже машинный характер, и проникновение машин в новые отрасли производства всецело зависели благодаря этому от такого условия, как возрастание этой категории рабочих, которая вследствие полуартистического характера ее занятий может увеличиваться не скачками, а лишь постепенно. Но на известной ступени развития крупная промышленность попадает и в техническое противоречие со своим ремесленным и мануфактурным базисом. Перед машиностроением выросли задачи, которых мануфактура не могла разрешать. Мануфактура не могла бы создать таких машин, как, например, современный типографский станок, современный паровой ткацкий станок и современная чесальная машина.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу