Карл Маркс - Капитал. Полная квинтэссенция 3-х томов

Понижение общей суммы рент ниже того уровня, которого она достигала при первой затрате капитала, было бы возможно лишь в том случае, если бы, кроме земли А, перестала обрабатываться и земля В, так что регулирующей и не приносящей ренты землей сделалась бы земля С.

Таким образом, чем больше капитала затрачивается на землю, чем высшего развития достигли в стране земледелие и цивилизация вообще, тем выше подымаются ренты с акра, равно как и общая сумма рент, тем колоссальнее становится налог, который выплачивается обществом крупным землевладельцам в виде добавочной прибыли, пока все сорта земли, уже подвергшиеся возделыванию, сохраняют способность к конкуренции.

Этот закон объясняет удивительную живучесть класса крупных землевладельцев. Никакой другой класс общества не живет так расточительно, как этот, никакой другой не заявляет такой претензии на привычную, «приличествующую сословию» роскошь, откуда бы ни получались для этого деньги, никакой другой класс не накопляет с таким легким сердцем долгов за долгами. И тем не менее он всегда выходит сухим из воды – благодаря капиталу, который другие люди вложили в землю и который приносит ему ренты вне всякого соотношения с прибылями, извлекаемыми из него капиталистом.

Но тот же закон объясняет, почему эта живучесть крупного землевладельца постепенно исчерпывается.

Когда в 1846 г. в Англии были уничтожены хлебные пошлины, английские фабриканты думали, что они этим превратили землевладельческую аристократию в пауперов. Вместо этого она разбогатела больше, чем когда-либо раньше. Каким образом это случилось? Очень просто. Во-первых, с этого времени к арендаторам стали предъявлять закрепленное контрактом требование, по которому они обязывались затрачивать по 12 ф. ст. вместо 8 ф. ст. на акр, и, во-вторых, землевладельцы, имевшие и в нижней палате очень многочисленных представителей, ассигновали себе крупное государственное пособие для дренирования и для иных прочных улучшений своих земель. Так как полного вытеснения наихудшей земли не произошло, а совершилось, самое большее, применение ее к другим целям, да и то в большинстве случаев временное, то ренты повысились соответственно повышению затраты капитала и земельная аристократия выиграла от этого больше, чем когда-либо раньше.

Но все преходяще. Трансатлантические пароходы, а также северо- и южно-американские и индийские железные дороги дали возможность конкурировать на европейских хлебных рынках совершенно особенным странам. Это были, с одной стороны, североамериканские прерии, аргентинские пампасы, степи, уже от природы пригодные для обработки плугом, девственная почва, которая долгие годы давала богатые урожаи даже при примитивной культуре и без удобрения.

С другой стороны, это были земли русских и индийских коммунистических общин, которые должны продавать часть своего продукта, притом все возрастающую часть, чтобы выручить деньги для уплаты налогов, к уплате которых вынуждал их, довольно часто посредством истязаний, беспощадный деспотизм государства. Эти продукты продаются безотносительно к ценам производства, продаются за цену, которую предлагает торговец, так как крестьянин к сроку платежа должен во что бы то ни стало добыть денег. И с этой конкуренцией, с конкуренцией девственной степной земли, равно как с конкуренцией крестьян России и Индии, изнемогающих под податным винтом, европейский арендатор не мог справиться при старых рентах. Часть пахотной земли в Европе окончательно была поставлена вне возможности выдерживать конкуренцию в области производства зерна, ренты повсюду упали; отсюда вопли аграриев от Шотландии до Италии и от Южной Франции до Восточной Пруссии. К счастью, еще далеко не все степные земли подвергнуты возделыванию; их еще слишком достаточно для того, чтобы разорить все европейское крупное землевладение, да, кроме того, и мелкое ( Ф. Энгельс ).

При анализе дифференциальной ренты мы исходили из предположения, что наихудшая земля не уплачивает земельной ренты. Необходимо прежде всего заметить, что закон дифференциальной ренты (т. е. ее повышение, понижение и т. д.) совершенно не зависит от правильности или неправильности этого предположения.

Будет ли цена пшеницы, уплачиваемая за весь продукт, покрывать как раз лишь издержки производства плюс среднюю прибыль наихудшей обрабатываемой земли или же будет давать еще некоторый излишек, так что и наихудшая земля будет давать ренту, – это совершенно безразлично с точки зрения разницы между продуктам наихудшей земли и лучших сортов земли.