Томас Майн Рид - Дары волхвов. Истории накануне чуда (сборник)

– Ах, как бы узнать, что на этот раз смастерит нам крестный? – повторила маленькая Мари.

Фриц уверял, что крестный наверняка подарит в этот раз большую крепость с прекрасными солдатами, которые будут маршировать, обучаться, а потом придут неприятельские солдаты и захотят ее взять, но солдаты в крепости станут храбро защищаться и начнут громко стрелять из пушек.

– Нет, нет, – сказала Маша, – крестный обещал мне сделать большой сад с прудом, на котором будут плавать белые лебеди с золотыми ленточками на шейках и петь песенки, а потом придет к пруду маленькая девочка и станет кормить лебедей конфетами.

– Лебеди конфет не едят, – перебил Фриц, – да и как может крестный сделать целый сад? К тому же, какой нам толк от его игрушек, если у нас их сразу же отбирают; то ли дело игрушки, которые дарят папа и мама! Они остаются у нас, и мы можем делать с ними, что хотим.

Тут дети начали придумывать, что бы могли подарить им сегодня. Мари говорила, что любимая ее кукла, мамзель Трудхен, с некоторого времени стала совсем неуклюжей: она беспрестанно валится на пол, так что теперь все ее лицо в противных отметинах, а о чистоте ее платья нечего и говорить. Как ни выговаривала ей Мари, ничего не помогало. Зато Мари весело припомнила, что мама очень лукаво улыбнулась, когда девочке понравился маленький зонтик у ее подруги Гретхен. Фриц пожаловался, что в конюшне его недостает хорошей гнедой лошади, да и вообще у него мало осталось кавалерии, что папе очень хорошо известно.

Дети отлично понимали, что родители в это время расставляли купленные для них игрушки; знали они и то, что сам младенец Христос весело смотрит в эту минуту с облаков на их елку и что нет праздника, который приносил бы детям столько радости, сколько приносит Рождество. Тут вошла в комнату их старшая сестра Луиза и напомнила малышам, которые все еще шушукались об ожидаемых подарках, что руку родителей, когда они что-нибудь им дарят, направляет сам Христос и что Он лучше знает, что может доставить им истинную радость и удовольствие, а потому умным детям не следует громко высказывать свои желания, а, напротив, нужно терпеливо дожидаться приготовленных подарков. Маленькая Мари задумалась над словами сестры, а Фриц не мог все-таки удержаться, чтобы не пробормотать: «А гнедого рысака да гусаров очень бы мне хотелось получить!»

К этому времени совершенно стемнело. Мари и Фриц сидели, прижавшись друг к другу, и боялись вымолвить хоть слово – им казалось, что будто над ними веют тихие крылья и издалека доносится прекрасная музыка. По стене скользнула яркая полоса света; дети знали, что это младенец Христос полетел на светлых облаках к другим счастливым детям. Вдруг зазвенел серебряный колокольчик: «Динь-динь-динь-динь!» Двери шумно распахнулись, и широкий поток света ворвался из гостиной в комнату, где сидели Мари и Фриц. Ахнув от восторга, они остановились на пороге, но тут родители подхватили их за руки и повели вперед со словами:

– Ну, детки, пойдемте смотреть, чем одарил вас младенец Христос!

Обращаюсь к тебе, мой маленький читатель или слушатель – Фриц, Теодор, Эрнст, все равно, как бы тебя ни звали, – и прошу вспомнить, с каким удовольствием останавливался ты перед рождественским столом, заваленным прекрасными подарками, – и тогда ты поймешь радость Мари и Фрица, когда они увидели подарки и ярко сиявшую елку! Мари только воскликнула:

– Ах, как хорошо! Как чудно!

А Фриц начал скакать, как козленок. Должно быть, дети очень хорошо себя вели весь этот год, ведь еще ни разу им не дарили так много прекрасных игрушек.

Золотые и серебряные яблочки, конфеты, засахаренный миндаль и великое множество других лакомств унизывали ветви стоявшей посередине елки. Но лучше и красивее всего горели между ветвями маленькие свечи, точно разноцветные звездочки, и, казалось, приглашали детей скорее полакомиться висевшими на ней цветами и плодами. А какие прекрасные подарки были разложены под елкой – трудно и описать! Для Мари были приготовлены нарядные куколки, ящички с полным кукольным хозяйством, но больше всего ее обрадовало шелковое платьице с бантами из разноцветных лент, висевшее на одной из ветвей, так что Мари могла любоваться им со всех сторон.

– Ах, мое милое платьице! – в восторге воскликнула Маша. – Ведь оно и в самом деле мое? Ведь я его надену?

Фриц между тем уже успел трижды обскакать вокруг елки на своей новой лошади, которую он нашел привязанной за поводья к столу. Слезая, он потрепал ее по холке и сказал, что конь – лютый зверь, ну ничего: уж он его вышколит! Потом он занялся эскадроном новых гусар в ярко-красных с золотом мундирах, которые размахивали серебряными сабельками и сидели на таких чудесных белоснежных конях, что можно было подумать, что и кони были сделаны из чистого серебра.