Наринэ Абгарян - Всё о Манюне (сборник)

– Ааааааааа, – бесновались мы, – мамаааааааа, какие баклажаны, какой мешок! Никуда мы не пойдеоооом!

Стук захлопнувшейся балконной двери возвещал нам, что разговор окончен. Мы подбирали деньги и под гогот наших друзей со двора плелись в овощной.

– За что нам наказание такое?! – ругалась Каринка. – Все дети как дети, по дворам бегают, а нам целый час в очереди торчать, а потом еще домой баклажаны волочь! А если кто-нибудь нас с авоськами увидит?

– Ааааа, оооо, – выла я.

Час-полтора пребывания в очереди не шли ни в какое сравнение с тем позором, который приходилось переживать, когда мы волокли покупки домой. Потому что по закону подлости навстречу обязательно попадался какой-нибудь нежелательный одноклассник, который при виде сетчатых авосек с торчащими оттуда баклажанными хвостиками или кочанами капусты кривил рот, плелся следом и хихикал всю дорогу нам в спину.

– Поймаю – убью, – шипела ему Каринка.

– Ты сначала поймай, – корчил рожицы зловредный мальчик, – зачем вам столько капусты, кроликов завели?

– Тебя спросить забыли, – топала ногами Каринка, – уйди, говорят тебе, пришибу!

– Гыгыгы, шикарно смотритесь, – не унимался молодой любитель острых ощущений.

Каринка бросала авоськи посреди дороги и кидалась на обидчика с кулаками. Я терпеливо ждала, пока она скрутит и покалечит его.

Потом она возвращалась, и мы плелись дальше. Так как тяжести мама нам запрещала таскать, то мы оставляли овощи за прилавком у продавщицы и переносили их в несколько приемов. Опасность встретить зловредного одноклассника в этом случае возрастала в разы!

Вот и в этот день судьба не пощадила нас – позвонила Ба и сказала, что в овощном продают красный болгарский перец.

– Сделаю аджику, – обрадовалась мама и полезла за кошельком.

– Неееет, – заныли мы.

– Да! – сказала мама, всучила нам деньги, снабдила трудовыми авоськами и вытолкнула за дверь. – Манюня уже там, Ба и ее отправила в магазин.

Возле овощного змеилась длинная крикливая очередь.

– Девочкииии, я тут, – помахала нам Манька.

Мы с невероятным трудом протиснулись к ней.

– Привет, – шмыгнула носом Манюня, – здорово, да? Смотрите, что с моими руками.

Она выставила ладошки и показала скукоженные подушечки пальцев.

– Видали?

– Ого! – выдохнули мы. – Такого даже после долгого лежания в горячей ванне не бывает.

– Это я так помидоры чистила, – похвасталась она, – целое ведро начистила!

Я хотела показать ей свои руки, но Каринка дернула меня за капюшон куртки:

– Смотрите, смотрите!

– Чего? – вытянули мы шеи.

Вдоль очереди шла Маринка из тридцать восьмой квартиры. Маринка как Маринка, мы ее не первый день знали и даже дружили с нею. Девочка она была хорошая, компанейская, не раз делилась с нами своими жвачками – давала каждой пожевать чуть-чуть. Мы даже как-то с нею придумали пустить на эти цели парафиновую свечу. Отпилили по кусочку и стали вдумчиво ее жевать. Свеча обладала отвратительным привкусом, но быстро размякла во рту и отдаленно напоминала жеваную-пережеваную жвачку. Ба потом за это содрала с нас три шкуры, и мы больше не решались ставить над собой такие эксперименты. Но общее преступное прошлое сблизило нас еще больше.

Маринка шла вдоль очереди, не обращая ни на кого внимания, и держала в вытянутой руке какую-то восхитительно прекрасную штуковину. Мы еще не знали, что это за штуковина, но моментально захотели себе такую же.

– Марии-ин, – позвали мы, – а что это у тебя?

– КОНФЕТА НА ПАЛОЧКЕ СО ВКУСОМ КЛУБНИКИ, – сказала Маринка.

– Чивой? – не поверили мы своим ушам.

– Грю: кон-фе-та! Со вкусом клубники! На палочке! – Маринка развернула прозрачную, хрусткую обертку, лизнула конфету и завернула ее обратно.

Мы потеряли дар речи. Стояли какое-то время в остолбенении, дружно испепеляя розовое клубничное чудо алчным взором.

– Вкусная? – пришла в себя Каринка.

– Угум, – Маринка демонстративно еще раз лизнула конфету, – мне ее тетя привезла. Конфета-то импортная, чешская!

– Из Чешии? – решила блеснуть эрудицией Манька.

– Ну да, из Чехол… Чехосол… из Чешии, ага.

– И сделали ее чеши, да? – не унималась моя подруга.

– Ну конечно чеши, кто же еще, – пожала плечами Маринка.

Никогда в жизни мы не видели столь прекрасной конфеты – она была кругленькая, большая, блестящая, на тоненькой желтой палочке.

– Марии-ин, – заблеяли мы, – дай попробовать!

– А что мне за это будет? – не растерялась Маринка.