Наринэ Абгарян - Всё о Манюне (сборник)

– Не буду! – насупилась Каринка.

– Надо же! А я-то думала, что с радостью согласишься.

Потом мы подбирали одежду Маньке, а она привередничала – это ей мало, то наоборот велико, а это вообще без воланчиков! Итого она влезла в мое синее платье и недовольно бурчала – платье было ей совсем впритык и смешно топорщилось складками на животе и боках.

После праведных трудов нас усадили пить чай с бисквитом, и мы, громко отхлебывая из блюдечек, слушали дебаты Ба с мамой на тему того, что можно купить тете Кире в подарок.

Ба предлагала взять что-то полезное по дому и даже рвалась позвонить тете Фае, которая Жмайлик, чтобы та поговорила со своими знакомыми в «Посуде». А мама предлагала подобрать что-то из одежды, что-нибудь такое, что красиво оттеняло бы цвет Тетикириных глаз.

– А какого цвета у нее глаза? – полюбопытствовали мы.

Мама крепко задумалась.

– Вроде серые. Или вообще карие. Нет, черные. Кажется.

– А чего гадать? У Юрика уточним, – предложила Ба.

– Ахаха-а-а-а-а-а, – засмеялась мама, – Юрик в такие мелочи, как цвет глаз, никогда не вникает!

Тут как по заказу с работы вернулся папа, и мы высыпали в прихожую – выспрашивать у него цвет Тетикириных глаз. Папа какое-то время пытался честно вспомнить, а потом махнул рукой и начал юлить:

– Обычный у нее цвет глаз!

Но обтекаемыми ответами нас было не провести.

– Обычный – это какой? – потребовали уточнений мы.

– Как у всех! – отрезал папа. – Дайте мне переобуться, что вы над душой стоите?

– Вы спросите лучше, какого цвета у меня глаза, и отстаньте от него! – крикнула мама.

– А какого цвета у мамы глаза? – оживились мы.

Папа замер с тапками в руках.

– Какого? – спросил у нас заговорщицким шепотом.

– Зеленого, – пошутила Каринка.

– Конечно, зеленого, – возвестил в сторону кухни папа, – тринадцать лет живем вместе, я что, не знаю, какого цвета у моей жены глаза?

Мы покатились со смеху.

– Вот шлимазл, – высунулась в коридор Ба.

– Я же говорила, отстаньте от него, – выглянула следом мама.

– Пап, я пошутила, – прыснула Каринка, – у мамы карие глаза!

– Значит, и у Киры тоже карие – попытался увести разговор в сторону папа.

– Это с какой стати? – полюбопытствовала Ба.

– Мне так интуиция подсказывает!

– Я прошу прощения, зиселе, но в деревянном чурбане интуиции больше, чем в тебе!

Папа оскорбленно надулся щеками:

– Я мужик, и у меня мозг! Понятно? Это у вас за неимением логического мышления одна интуиция! Женщины! Волос длинный, ум короткий!

– Ой, как страшно, ой, напуга-а-а-ал! – Ба тыльной стороной ладони утерла выступившие над верхней губой капельки пота и подняла трубку телефона. – Ты мне скажи, Кира дома или на дежурстве?

– На дежурстве.

– Диктуй номер. Я сейчас все у нее узнаю. Вы только не шумите.

Мы столпились вокруг Ба, задержали дыхание.

– Алё? Кира, дорогая? Здравствуй, это Роза Иосифовна… Которая Шац, ага. Я что спросить хотела. Ты синие блузки носишь? Чтобы нарядные и цвет твоих зеленых глаз подчеркивали? Ах, глаза у тебя карие… А я-то думала, что зеленые. Какие блузки? Нет, это я просто так спросила, чтобы разговор поддержать, хе-хе… Я что спросить хотела. Юрик уже уехал? Вот и хорошо. До свиданья.

Ба торжественно положила трубку, уставилась поверх очков на нас:

– По крайней мере, теперь мы знаем – глаза у Киры карие, и синей блузки у нее нет!

– Ну ты, Роза, даешь, – расхохотался папа. – Теперь Кира всю ночь будет думать, что это было.

– Чем, интересно, думать будет? У женщин ведь мозга нет! Одни волосы, – пошла в наступление Ба.

– Вот волосами и будет думать! – не дрогнул папа.

– Зиселе, не заставляй меня уточнять при детях, каким местом думаете вы, ясно?

– Мозгом! – рубанул ладонью по воздуху папа.

– Не смешите мои букли! – хмыкнула Ба.

Покататься с пригорка нам так и не удалось. На следующее утро Маринка пробралась на стройку, но оказалось, что рабочие нашли шину и приспособили ее под какие– то свои нужды. Скандалить с ними Маринка не решилась и ушла несолоно хлебавши. Зато Рубик недели три обходил нас большой дугой. Особенно после того, как Каринка прошлась победным маршем по двору в своей новой каске. Каска представляла собой модифицированную и насквозь милитаризированную эмалированную миску в убедительный крапчатый окрас. На темечке каски дядя Миша выбил устрашающий лозунг: «Смерть душманам». Учитывая ширину дуги, по какой Рубик обходил Каринку, лозунг он крепко принял на свой счет.