Наринэ Абгарян - Всё о Манюне (сборник)

В апреле случится день, называемый в народе «убило старухиных козлят». Однажды погожим апрельским утром упрямая старуха не послушалась попа и вывела козлят пастись на луг. А потом грянула колючая метель и погубила всех. Когда в солнечный и безмятежный день налетает ледяная буря, вытаптывает робкое весеннее цветение и, вдоволь наглумившись, трусливо отступает, оставляя за собой руины, люди друг другу говорят – сегодня убило старухиных козлят.

В апреле наступает грустный двадцать четвертый день. В этот день папа ходит мрачнее тучи, а по радио передают симфоническую музыку. Мы тихо шушукаемся по углам и делаем скорбное выражение лица, а вечером обязательно навещаем дедушку. Приходит мсье Карапет, они на пару с дедушкой вспоминают и рассказывают, а мы, затаив дыхание, слушаем и запоминаем, слушаем и запоминаем. Мы уже большие, мы многое знаем.

Потом будет май, а там и до лета рукой подать. В этом году родители обещали отправить нас в пионерский лагерь, и радости нашей нет предела. Откуда нам знать, что с первого же дня мы станем обрывать телефоны с просьбой незамедлительно забрать нас домой, а однажды, отчаявшись, предпримем попытку бегства? Нас поймают в километре от лагеря и отругают на вечерней линейке, перед всеми отрядами, под пустым флагштоком.

А до поездки в пионерлагерь случится наш гопак на сцене ДК, и на протяжении всего танца зал будет оборачиваться к жене дяди Григора тете Вере и сочувственно качать головой. А украинка тетя Вера будет часто моргать и утирать выступивший над губой пот согнутым пальцем.

Вообще с самого начала все с нашим выступлением пошло не так. Сначала дом культуры не выделил нам помещения для репетиций, и пришлось учиться танцевать в спортивном зале Маниной школы. В первый день занятий тетя Ано выстроила нас по ранжиру и сильно расстроилась, потому что перепад в росте составлял почти полметра, и в таком виде танцевать мы никак не могли. Но других желающих записаться в кружок не находилось, время поджимало, и мы стали репетировать в таком аляповатом составе.

Потом тетя Ано огорошила нас просьбой называть себя Анной Генриховной.

– А я думала, вас зовут Шейкривой, – развела руками восьмилетняя Мариам, и всем стало ужасно стыдно за нее. Но тетя Ано сделала вид, что ничего не слышала, и мы вздохнули с облегчением.

– Наринэ, девочка, – выговаривала по ходу занятий Анна Генриховна, – танец – это не нагибаться как Буратино и не чертить ногой по полу циркулем, надо быть легкой и грациозной, понятно?

– Понятно, – сопела я и с отчаянием утопающего загребала руками воздух.

– Мария, – вздыхала Анна Генриховна, – где у тебя талия? Убери живот! Глубоко вдохни и не выдыхай. А теперь покрути попой!

Манюня надувала щеки и вела круглым пузом вперед и назад.

– Раз-и, два-и, раз-и, два-и, – задавала нам темп Анна Генриховна, хлопала в ладоши, показывала по сто раз одно и то же движение и, расстроенная, качала головой – опозоримся!

С платьями тоже вышла история. Мы купили подходящую ткань и дружным коллективом сходили в ателье, где с нас сняли мерки. Но так как костюмы заказали не только мы, но и остальные коллективы нашего района (не во всех селах были ателье), то платья с фартучками мы получили чуть ли не накануне выступления.

– Ничего страшного, – успокоила отчаявшуюся Анну Генриховну мама девочки Мариам, вызвавшаяся помогать нам с костюмами, – мы нарисуем карандашом на фартучках узоры, а мамы раскрасят их гуашью.

– Это выход! – обрадовалась Анна Генриховна, и, пока мы водили по залу хороводы, отдаленно напоминающие разудалый танец гопак, они на пару с мамой Мариам разрисовали фартучки незатейливым узором.

– Девочки, запоминаем, – выкрикивала Анна Генриховна, – волны нужно раскрасить красным, кружочки – синим, а сверху пустить желтую полосу. Не перепутаете?

– Нет, – хором заверили девочки.

Потом мы допоздна мастерили головные уборы, и они у нас получились страсть какие красивые – красные ободки, украшенные белыми, желтыми и синими лентами.

– Ленты будут отвлекать народ от нашего нестройного танца, – вздыхала Анна Генриховна.

– Опозоримся – и ладно! – утешила ее мама Мариам.

Мы, конечно, не совсем опозорились, но станцевали из рук вон плохо – постоянно сбивались с шага, налетали друг на друга и путались в лентах от головных уборов. Но героями концерта все-таки стали не мы, а совсем другие девочки.