Виктор Московкин - Человек хотел добра

В этот же день к нам домой неожиданно пришли дядя Ваня Филосопов, Марья Голубина и девушка из фабкома Тося Пуговкина.

— Расскажи, мальчик, как тебя принял товарищ Уткин? — сказала Тося Пуговкина.

— Расскажи, Семен, все, как было, — посоветовал дядя Ваня и ободряюще мигнул.

Во мне еще бурлила радость от того, что я так удачно сумел похлопотать об устройстве сестренки. Поэтому я бодро заявил:

— Хорошо принял. Сказал, что надо подать заявление и все будет в порядке…

Я видел, как нахмурился дядя Ваня, как разочарованно взглянул на меня и отвернулся. Зато Тося Пуговкина торжествующе улыбнулась.

— Ты сколько к нему раз ходил? — спросил дядя Ваня. — Развяжи язык, я извиняюсь. Что ты ставишь меня в смешное положение? Люди хотят знать всю правду. Как тогда мне говорил…

То было тогда. Шел домой злой и, понятно, рассказывал с обидой. Сегодня настроение совсем другое. Да и что плохого я могу сказать об Алексее Ивановиче Уткине? Не один я у него. Вон какие очереди выстраиваются!

— Первый раз пришел к нему — оказался не приемный день. Не мог он принять меня, занят был. Второй раз сам опоздал, до часу он принимает. И на совещание спешил. А сегодня поехал раньше и попал в точку.

— Без сомнения, у Филосопова какие-то старые счеты с товарищем Уткиным, — сказала Тося Пуговкина, обращаясь к Марье Голубиной. — Вот он и сводит их. Не первый раз уж так. Помните, с выборами что было? И сейчас его жалоба не подтверждается. Это уже похоже на клевету.

— Правильно, дочка! — с обидой в голосе сказал дядя Ваня. — Филосопов, видите ли, карьеру делает. Зависть его грызет, я извиняюсь. Вместе работали, Алешка из грязи — в князи, а Филосопов все на одном месте, у станка. Вот и хочет он подсидеть Алешку. Ты не ошиблась, у меня с ним старые счеты. Да что говорить!..

— И опять не убедили! — с задором воскликнула Тося Пуговкина. — Демагогия одна… Пойдемте, Марья Михайловна. До свидания!

— Прощай, хорошая! — язвительно ответил ей дядя Ваня.

Тетка Марья сидела с таким видом, будто их перепалка совершенно ее не интересует. Но когда увидела, что Тося Пуговкина пошла к двери, поспешно сказала:

— Не горячись, милая. Подожди. На такой работе немного черствости — и столько обид людям будет сделано!.. Надо бы выяснить.

— Сделайте милость, выясняйте, — сердито ответил Дядя Ваня. — Раньше надо было выяснять. Вы думаете, со слов только одного мальчишки говорю? И до этого приходилось слышать. Важным стал, я извиняюсь. Подняли над собой, голова-то и кружится.

— Уткин работать может. В этом ты ему не откажешь, — проговорила тетка Марья. — И я не хуже твоего знаю, что у него хорошо и что плохо. Работать он может, а это главное.

— Он может! — сказал дядя Ваня таким тоном, что надо было понимать: «Ничего он не может».

Тетка Марья не обратила внимания на реплику дяди Вани.

Она легонько стукнула меня по макушке.

— Ты, Семка, глупый, — решительно заявила она. — Незачем было бегать три недели. Пришел бы сразу в фабком. Когда мать умерла, говорили Вере: сообщи, что надо. Разве бы не устроили Таню!.. А тут приходится узнавать от третьих лиц. Спасибо дяде Ване, пришел вместо тебя. — Она как-то внимательно посмотрела на дядю Ваню, и тот смущенно кашлянул.

— Чего там! — отмахнулся он.

Они ушли. Мы остались с дядей Ваней вдвоем.

— Сундук ты! — неожиданно выпалил дядя Ваня. Он хотел что-то еще добавить, но махнул рукой и тоже вышел. С удивлением смотрел я ему вслед.

Прошло три дня, и я уже забыл об этом разговоре. Но вот в школе меня вызвали в учительскую к телефону.

Звонил Толька Уткин.

— Слушай! — кричал он. — Приезжай к нам. Сегодня! Ну да, прямо домой! Папа хочет с тобой говорить. Ты меня понял?

Его я прекрасно понял. Одного не мог понять: зачем Алексей Иванович приглашает к себе домой? Если из-за Тани, то разве нельзя сказать, чтобы я приехал к нему на работу? Сам же говорил, что дома никаких дел не решает. Непонятно.

Вечером я поехал к ним. Встретила меня, как и тогда, Феня.

— На этот раз они дома?

— Дома, дома. Проходите, пожалуйста!

— A-а! Явился герой, — сказал мне Алексей Иванович. — Раздевайся. Садись к столу, выпьем чаю. Феня!

По его виду можно было догадаться, что он мне очень рад. Толька тоже был доволен моим приходом. Впрочем, и я соскучился по нему, как-никак мой товарищ.

Толька весело рассмеялся и сказал:

— Сначала не хотели подзывать тебя к телефону. Уроки, говорят, идут, нельзя срывать с уроков. И знаешь, с кем разговариваю? С Валентином Петровичем! «Это ты, Уткин? — спрашивает. — Зачем тебе понадобился Коротков?» «Не мне, а папе. Очень важно». Спорил, спорил, и позвали.