Виктор Московкин - Человек хотел добра

— … Он всех главней. Захотел — мост будет строить, захочет — дом. Папа даже квартиру, если захочет, может дать, а не захочет — не даст. Потому что он главный, его все боятся.

Другой голос недоверчиво отвечал:

— Вот заберут твоего папу. Узнает, кто главнее.

Сега фыркнул, прикрыв рот.

— Это из нашего отряда Костя Огурцов. Этот Костя один раз экспонат съел. Виктор Михайлович послал его в биологический кабинет. А он пока шел обратно, всю кукурузину и съел. И в класс не хочет идти.

— А второй?

— А второго я не знаю. Наверно, Олег Прохоров. Они дружат с Костей.

— Нет, там, кажется, Федька, — сказал Валерка.

— Всю выкурил! — донеслось из ельника. — Одну «фабрику» оставил.

— Откуда «фабрику»? Хватит тебе, позеленеешь и с этого.

Теперь уже не оставалось сомнения, что второй — Федька Сыроегин. Так вот зачем они забирались в лесную чащу! Курят втихомолку.

— Напугаем их, — предложил Валерка. — Чтоб знали.

Но напугать не успели. Курильщики подбросили в костер хворосту, и неожиданно огромное пламя взметнулось над лесом. Затрещали в огне сухие ветви деревьев, полетели искры.

Ребята остановились, пораженные страшным зрелищем.

Курильщики бросились наутек и скоро скрылись за деревьями.

— Живо, Сега, в лагерь! Мы с Ромкой будем здесь, а ты зови всех, с лопатами пусть бегут. Скажи, лес горит!

С каждой минутой разрасталось пламя. Огонь полз по ельнику все дальше и дальше. Гулял он и понизу, слизывая сухую траву.

Валерка выхватил из мха большой сучок, стал копать лунку, намереваясь преградить дорогу бушевавшему пламени. Ромка делал то же самое. Но твердая земля подавалась плохо. Было нестерпимо жарко, искры попадали за ворот, жгли руки. В самый разгар этой неравной битвы в лесу показался Яша Осокин. Он только проводил разведчиков и, возвращаясь, почуял запах гари. Яша спросил коротко и зло:

— Вы?!

Ребята ответить не успели. Яша уже храбро лез в огонь, сшибая длинной палкой горящие ветви.

Из лагеря по одному и кучками начали подбегать с лопатами пионеры. Сега, выбиваясь из сил, притащил две запасные — Валерке и Ромке. Как ни казался он измученным, а все же весело улыбался, увидев почерневшее от копоти Валеркино лицо. Валерка легонько щелкнул его по носу.

Сега сказал в лагере, кто виновник пожара. Пионеры изловили Костю Огурцова и Федьку Сыроегина, привели их на пожарище. Оба отчаянно ревели.

— А я-то что! — выкрикивал Федька. — Я не зажигал костра!.. Он это!.. И спички у него…

В самом деле у Кости Огурцова оказались спички в кармане и пачка папирос «Прибой».

— Эх вы, губошлепы! — презрительно сказал Яша, слушая, как они стараются обвинить друг друга. — Дрянные мальчишки… Отпустите их! Письма родителям напишем.

Спустя полчаса на дальнем бочаге в прохладной чистой воде барахтались, фыркая от наслаждения, Валерка и Ромка. Рядом плавал Яша Осокин, высоко вскидывая над водой коричневые от загара плечи. А на обрыве сидел Сега: он боялся купаться в таком глубоком месте.

Глухо за лесом раздались звуки горна, требовали вернуться в лагерь.

В то лето мы жили в посёлке, домики которого лепились к самой реке. Дни стояли ясные, теплые. Когда мы поднимались с рассветом и шли по берегу, сзади на росистой траве пролегал темный след. В такое утро над рекой поднимался густой туман, а вода была настолько теплой, что казалась подогретой на огне.

Рыба у нас клевала плохо, но все-таки ее хватало, чтобы сварить уху. Недалеко от дома мы разжигали небольшой костер и подвешивали котелок.

На дым приходил наш сосед Олег Запрягалов. Мы его недолюбливали за лень и ехидство. Когда я опускал ершей в кипящую воду, он обычно кривил тонкогубый рот и говорил:

— Ну и рыба, стоило из-за нее убивать время. Если бы крупнее, тогда след.

Я находился в отпуску, Максим перешел в третий класс и тоже был свободен, поэтому мы могли убивать время. И все-таки нас обижало. Сам Олег спал до девяти, а потом весь день слонялся без дела. Глаза у него всегда были сонными. Он имел скверную привычку: уставится в одну точку и смотрит не мигая. Сначала мы считали это признаком глубокой сосредоточенности, но все оказалось проще — Олег намеревался спать стоя, с открытыми глазами. Весной за какие-то провинности его выгнали из технического училища. Он учился там почти год на слесаря и теперь мог бы поступить учеником на завод, но устраиваться на работу не спешил. Жил он у тетки-пенсионерки, у которой был свой дом.