Юрий Сотник - Ясновидящая, или Эта ужасная «улица» (Рисунки А. Солдатова)

Временами, отрываясь от этих мыслей, Валя поглядывал на соседей и думал о том, что сказали бы они, узнав, что рядом едет не обыкновенный мальчишка, а настоящий благородный герой из детективного романа или фильма. Но соседи попались скучные, никто даже не взглянул на Валю. Один жевал пирожок, другой перебирал в портфеле какие-то бумаги, остальные уткнулись в газету или в книгу.

В то утро, часов в восемь, Лешу разбудил звонок в передней. Сначала он не понял, кто может прийти в такой ранний час, но, когда звонок повторился, его осенило: да это же телеграмма от Рыжовых! Удивляясь, почему бабушка, привыкшая рано вставать, не вышла на звонок, Леша поспешно оделся и выбежал в переднюю. Он расписался в получении телеграммы, закрыл дверь, прочитал ее и только тут услышал шипение и всплески воды в ванной комнате, где Антонина Егоровна принимала душ.

Леша сообразил, что бабушка из-за шума воды не могла услышать звонков. Постояв несколько секунд в раздумье, он вернулся в комнату, разделся и нырнул под одеяло. Леша решил не показывать бабушке телеграмму до ее возвращения из театра. И ребятам во дворе он не скажет, что Валька не собирается приехать. Это даст ему возможность добавить еще один штрих к своей репутации опасного человека.

Позавтракав, он стал выглядывать во двор. Старшие ребята не выходили.

Закатову, Огурцова и Красилиных не тянуло сегодня на улицу. Вчера, после собрания, весь вечер шли утомительные объяснения с родителями, да и вообще они порядком устали от тяжелой хулиганской жизни, а тут еще сегодня приезжает какой-то Валька, с которым Тараскин собирается разделаться за что-то, и выходит, что нужно Тараскину в этом деле помогать.

Отец и мать Красилиных занимались оборудованием кухни, в дальней комнате Федя привинчивал к стене книжные полки, сделанные отцом, а Нюра сидела на полу и разматывала веревки, которыми были перевязаны пачки книг. Взяв в руки замызганную книжку, привезенную из Сибири, она стала перелистывать готовые рассыпаться страницы.

— Федь!.. Ты такую книжку помнишь — про Квазимодо?

Стоя на стремянке, Федя крутил отверткой шуруп.

— Помню. Урод такой. И кино еще было.

— А вот есть такая частушка: «Я всегда слежу за модой, все ей делаю в угоду. Из-за этой из-за моды скоро стану Квазимодо».

— Ну и что?

— А то, что мы с тобой уже перемодничали, и если дальше так пойдет…

— Ага. Тоже станем Квазимодами.

— В моральном смысле, — закончила Нюра и принялась ставить книжки на полку.

Уже на следующий день после знакомства с Тараскиным и остальной компанией Закатова и Огурцов нашли способ спокойно отдыхать от бурных похождений. Миша любил играть в шахматы, хотя играл неважно, и Оля попросила научить ее этой игре. Про себя она думала: а вдруг в ней таится дарование наших знаменитых чемпионок из Грузии?! Оля и в самом деле оказалась способной ученицей. В первый же час она запомнила, как ходят фигуры, за какие-нибудь три игры усвоила преимущества ферзя над ладьей и ладьи над слоном и уже на следующий день, сговорившись с Мишей «зевков» не прощать, сделала ему мат.

Впрочем, последнее легко понять. Огурцов был так приятно взволнован тем, что учит Не Такую Как Все, а она покорно слушает его, что то и дело «зевал», чем Оля и воспользовалась.

В семье Закатовых считали, что Миша плохо влияет на Олю. Родители Миши были уверены, что Ольга растлевает их сына, поэтому шахматисты встречались, лишь когда кто-нибудь оставался в квартире один. Да и свое увлечение шахматами они держали в секрете, боясь, что это уронит их в глазах дворового хулиганья.

В тот день играли у Миши, мать и отец которого уехали к родственникам. Противники довольно внимательно сделали по нескольку ходов, потом незаметно для себя стали думать и говорить о другом. Оля съела Мишину пешку и спросила, глядя на доску:

— Как ты думаешь, за что Тараскин ненавидит этого Валю?

— Откуда я знаю! Этот неполноценный кого хочешь возненавидит. За просто так. Шах!

Примерно минуту Оля думала, как выручить короля, потом закрыла его конем.

— Мишка, ну а ты как — собираешься помогать Тараскину в смысле этого Валентина?

— Я-то уж как-нибудь увернусь от этого, а вот Красилины… Они не откажутся… Забираю эту пешку.

Оля выдвинула вперед ферзя.

— Кажется, я начинаю разочаровываться в этом Тараскине, — пробормотала она, подперев подбородок кулаком.

— А я никогда и не очаровывался.

— Не очаровывался, а подлаживаешься к нему.